Известный немецкий теоретик искусств Борис Гройс в своей статье для берлинского журнала рассказывает о глубинном российском современном искусстве. На примере группы «Краденый Хлебъ» из Воронежа он показывает, что искусство ещё может стать радикальным, искусство способно выйти за рамки товарно-денежных отношений.
Использование текста или слова, взятые как реди-мейд из окружающей действительности и интегрированные в произведения искусств, можно рассматривать как попытку повернуть искусство к реализму. То есть, язык здесь служит терминалом между миром искусства и миром-без-искусства.
Десятилетнее «скольжение» (или, по Брехту-Кроули «остранение — осатанение») воронежцев из «Краденого Хлеба» между этими двумя мирами, привело к их «становлению словом». Установив, таким образом равновесие между поэзией и обыденностью, или, точнее, между изображением и нарративом, они выделили каждой сфере деятельности свою территорию, вдоволь нагулявшись на одной из них, они незаметно перемещаются через «терминал-слово» на другую территорию, не дав себя «схватить» и обозначить. Именно по этой причине они не попали ни в аркан художественных критиков ни в руки политиков.
«Стать словом» — значит стать легендой, историей, передаваемой из уст в уста, значит стать издательством (chaosss/press), стать ртом, который безостановочно говорит (или мычит).
Избегнув обвинения Платона в производстве ложных вещей и, увернувшись от обвинения Гегеля об устарелости искусства в эпоху абсолютного духа, «краденохлебцы» спокойно воспроизводят язык, речь живых людей, заманивая реальность в поле метафизики и выманивая древних богов на территорию современного города.
Модернизм устранил любое изображение тел и вещей с картины, «краденохлебство» заставило говорить личины, модернизм настаивал, что произведение искусства не должно нести сообщения, пасторы из Кхъ сами стали сообщением. Отринуть языковую аскезу вплоть до графомании, бессвязной болтовни, речи сумасшедшего — явить материальное присутствие слова. Даже нежелание говорить являет собой бессознательное языка!
Внешний вид произведений КХъ заставляет насторожиться полицейского, куратора сделать вид, что ничего не происходит (с точки зрения куратора, если нельзя повесить ценник на объект, то этот объект не является объектом искусства), а пешехода — сделать гримасу. Но по нашему мнению феномен «краденохлебства» впору рассматривать специалисту по сообщениям Маклюэну и теоретику в сфере медиальности и искусства Клементу Гринбергу. За конвенциональным фасадом, выстроенным рыночниками-кураторами и торгашами-художниками очень трудно разглядеть экстремальные случаи искусства, тем более где-то в провинции России. Нам, из середины Европы, кажется и вовсе невозможным факт существования чего-то стоящего внимания восточнее Брестской крепости.
Однако, КХъ не спешит принуждать мир к признанию, как это случается в художественной практике, когда эстетика обнажается с помощью насилия и разрушения — от Малевича до Павленского. Насилие здесь применяется для других целей, равно как и аналитика, акт творения имеет своё бессознательное измерение, погружение в которое и стало практикой «краденохлебцев». В конце концов, бессознательное обнаруживается не только за рамой существующей картины, но и за картиной несуществующей, за событием не произошедшим, но могущим произойти!
Пытки, расчленение, фрагментация и коллаж — это не только из практики карающих органов и не только термины из словаря декадентов. Применительно к сообщению, к медиа (именно к этому был так близок Маклюэн!) это ещё и способ создать своё существование, становление словом и в слове.
Так сообщение КХъ неизбежно подрывает сложившийся арт-рынок, подбрасывая молодым современным художникам нелепую мысль о том, что «здесь уже насрано». Молодой современный художник настораживается, идёт на зов сообщения, но приходит в никуда, в то время, как арт-рынок, даже в Воронеже, предлагает рыночный обмен произведения искусств на реальные деньги. А это значит, что всё творческое обречено на монетизацию, до тех пор, пока не появляется еще более современная группа художников, устраивающая поджог галереи современного искусства, построенной по благостному соизволению супруги губернатора. Этот поджог будет высшей степенью откровенности художников, наделившим словом пространство вокруг выставленных экспонатов.
Как представляется из середины Европы, основная задача радикальных художников из Воронежа — группы «Краденый Хлебъ» — дать возможность высказаться всему тому, что лишено голоса и высказаться оно может как в материи — в брошенном камне, горящей свече, киноленте и «цифре», так и всему тому ,что ещё не существует, но при определенных условиях может начать существование, а пока это голос из не-бытия; для многого они сами стали словом, а как известно, язык — это вытесненное бессознательное изображение. Галерею из таких изображений можно посетить, но ничего купить там не удастся! Ведь произведение искусства — это в первую очередь не товар, а непристойная гримаса речевой потуги, заставляющая подозревать за ней наличие языка.
Борис Гройс