жан рэй

В этом предисловии я, прежде всего, хочу покончить с бессмысленной легендой.

Вот уже несколько лет, как Ремон-Жан-Мари Де Кремер, наконец, добился заслуженного признания и славы, но я всегда ощущал некое возмущение, когда некоторые литературные критики и ценители, впрочем, люди умные и серьезные, рассуждали о том, что существует «Жан Рэй как автор фантастики» и «Джон Фландерс как автор приключенческих историй». По правде говоря, многочисленность псевдонимов Ремона-Жана-Мари Де Кремера (не менее двадцати!) вроде заставляет поверить, что сам автор хотел представить свое творчество под разными обликами. Но это не так.

Напомню, что имя Жан Рэй было выбрано по желанию одного франкоговорящего издателя, который считал, что имя Джон Фландерс «не будет принято французами».

В открытом письме издателю литературного журнала «Пуаль а фрир» («Сковородка»), который написал, что «то, что составляет ценность творчества Ремона-Жана-Мари Де Кремера, написано под именем Жана Рэя». издатель и главный редактор журнала «Атланта» Майкл Грейн сказал следующее:

«Знайте, прежде всего, что три четверти творчества Де Кремера, подписано именем Джона Фландерса. Это о количестве. Что касается качества, позвольте утверждать, что многие истории, изданные Джоном Фландерсом, необходимо оценивать более высоко, чем рассказы, написанные Жаном Рэем. Кстати, многие истории, оригиналы которых опубликованы под псевдонимом Джон Фландерс, позднее были повторены некоторыми издателями под именем Жана Рэя. Это говорит о многом! В частности, я думаю о рассказах Я ищу мистера Пилгрима, Ярмарочная карусель, Принцесса Тигр, Золотые зубы, Людоед умер… Знаете ли вы, кстати, что французская версия Майнцского Псалтыря появилась впервые в 1931 году под псевдонимом Джон Фландерс? Нет, господин Д. Х., вы плохо знаете творчество Де Кремера! Быть может, вы читали Жана Рэя? Но, кажется, вы не читали Джона Фландерса! Во всяком случае серьезно (…). В любом случае, наряду с маленькими рассказиками для молодежи, другие рассказы, подписанные Джо Фландерсом, ценны не меньше, а, может, и больше, чем рассказы, подписанные Жаном Рэем! Это не Жан Рэй! Так говорят некоторые критики. Конечно, их автор Джон Фландерс! И что? Если бы Страдивариус изготовил скрипку под чужим именем, она была бы хуже тех, которые он делал под собственным именем?»

Еще одно свидетельство знатока, автора Уолтера Беккерса, любимого дитяти Черных Муз и издателя нескольких роскошных книг Джона Фландерса. Он не видит границ между Жаном Рэем и Джоном Фландерсом, основываясь на анализе самих произведений. Беккерс написал в одном из предисловий: «В действительности, вся сумма констант, рассеянных по всем произведениям – независимо от языка, на котором они написаны – принадлежит Ремону-Жану-Мари Де Кремеру. В мои намерения не входит издавать все рассказы на эти разные темы в моем журнале. Издевательская ирония Жана Рэя – она обнаруживается во всех его рассказах в виде простого эпитета или короткого замечания – присутствует всегда. Идет ли речь об описании конференц-зала, атмосферы школьного класса, мелких занятий сельских жителей, которые не знают, как убить время, высоко культурного бездельника или двух проходимцев, которые спорят между собой, как Дон Кихот и Санчо Панса, Ремон-Жан-Мари Де Кремер мощными челюстями пережевывает всё человечество, с удовольствием подчеркивая смешную и пародийную сторону, чтобы лучше выделить ужас, в который против своей воли оказываются погружены его герои. Тема бесконечного моря – кто может забыть море после того, как влюбился в него, как истинный моряк? Оно исподволь присутствует в его рассказах. У трех обитателей Фарерских островов угадывается любовь к океану и чему-то несказанному. Эта любовь заставляет их выбирать тяжелую, но счастливую жизнь, а не разлагающие душу искушения города. Ужас кроется за каждым словом, выскакивает в каждой фразе, полной намеков. Но однажды вечером ужас взрывается, и его ничем не остановить. Таковы главы «Ночь на Сретение» и «Ночь на Новый Год» в Мальпертюи; такова «Ночь Святого Эдуарда» в Ужасе в Шорхэме. Из «Черных новелл» и англо-саксонских деривативов автор подхватил связь между действиями своих персонажей и окружающей их обстановкой. Таинственный и безмолвный фог сопровождает меланхолию или скуку в Тайне Аллана Харбёри. Разве умирающая от скуки деревня Шорхэм реально отличается от Ингершэма, где мистер Триггс решил закончить свои дни? Разве мертвый и покинутый город, расположенный позади Красных холмов, не предвестник мертвого, окаменевшего пространства, которое ощущает рассказчик Сумеречного переулка? Я перестаю перечислять, ибо каждый сможет сделать это по собственному желанию. Достаточно ясно показать, что все произведения, написанные Ремоном-Жаном-Мари Де Кремером, есть отражение одного и того же лица, единого существа, который никогда не стремился к раздвоению, ибо его вело единое желание поведать миру, одноразово избавиться от какой-нибудь галлюцинации, от какого-то кошмара, которые, будучи его верными спутниками, обязательно вернутся в другом произведении, как только будет поставлена финальная точка, рвущая тончайшую связь автора с законченным творением. Забудем о разных именах, которые скрывали одного и того же человека, а вспомним лишь о духе, уникальном духе, который подарил нам сотни рассказов, где мы встречаем одни и те же темы, те же мании и те же лингвистические константы, отражающие его суть».

Добавим к этому личные воззрения автора, опубликованные при его жизни после интервью, опубликованного в феврале 1964 года в голландском литературном журнале Де Перископ и включенного мною в одно из исследований, которое появилось в специальном номере «Жан Рэй» журнала «Фиксьон» в мае 1964 года.

В ноябре 1963 года я приехал к нему в Гент. Дружеский визит и возможность взять интервью.

Дом, в котором жил Ремон-Жан-Мари Де Кремер и где до сих пор живет его дочь с мужем, ничем не напоминает ни мрачное жилище Мальпертюи, ни древние патрицианские дома, которые он так хорошо описывал в своих рассказах.

Я позволю себе процитировать и опубликовать, забыв на мгновение о его смерти, случившейся через несколько месяцев, следующее:

«… Жан Рэй больше не плавает по жизни. Он бросил якорь. Сидя в своем кресле, он размышляет. И когда он сидит так, погруженный в свои мысли, никто не может сказать, что он видит за опущенными веками. Но когда он открывает глаза, чтобы бросить взгляд на вас, сразу ощущаешь тот всегдашний пронзительный взгляд, взгляд, который словно бросает вам вызов.

Однако возраст, некоторая слабость здоровья, но, главное, потеря двух его больших друзей (Мишеля де Хельдероде и Кима, его пса) несколько смягчили его характер. Ибо, как это ни странно, Жан Рэй стал доступнее. Биологический феномен физического старения психологически повлиял на него. К примеру, он говорит не так быстро, как раньше. Он больше не центр кружка веселых друзей, которые ранее не могли и слова вставить, когда он пускался в свои настоящие или выдуманные приключения. Одним словом – он устал. Как может быть иначе, если он прожил, как минимум, три жизни в одной?

Когда я хотел поздравить его с недавним успехом, который вывел его на литературную авансцену, он прервал мои дифирамбы и заговорил об эпохе журналов Мистери-Магазин и Фиксьон, которые, если можно так сказать, запустили его во Франции. Об этих героических годах он вспоминает с некоторой ностальгией… Он с нежностью говорит о нескольких друзьях, которые пытались заставить его разделить с ними восхищение, которое они всегда испытывали по отношению к Жану Рэю, впрочем, так же, как французские читатели и литературные критики, которые теперь курят фимиам в его славу.

Лично я, как многие во Фландрии, вначале познакомился с Джоном Фландерсом, а потом уже с Жаном Рэем. Все фламандцы моего поколения хранят ослепительные воспоминания о рассказах Джона Фландерса. Эти рассказы пользовались успехом даже в самых отдаленных деревнях, начиная с аббатства Авербоде, которое издало почти всё, что он написал для молодежи. Это – несколько томов из двух сотен рассказов, некоторые из которых имеют достоинства, о которых не подозревают читатели Жана Рэя.

Только значительно позже, в 1945 году, я ощутил подлинный энтузиазм, когда прочел на французском языке рассказы, подписанные Жаном Рэем. Один из первых номеров журнала Фиксьон сообщил мне, к моему великому потрясению, что мои любимые авторы были на самом деле одним и тем же человеком!

Впервые я встретился с ним в 1957 году в Авербоде. Это было началом крепкой дружбы и общей любви.

… Но я не хотел испортить интервью и спросил его об одном сборнике, который вышел на фламандском языке под названием Дрожь.

– Какие критерии были взяты для выбора этих пятидесяти рассказов?

Перед ответом он бросил сообщнический взгляд на бокал с ликером, который в гордом одиночестве стоял на столе передо мной.

– Мой друг Морис Пеетерс справедливо считал, что только фламандская часть произведений Джона Фландерса особо предназначена для молодежи. Он подобрал истории, написанные только на фламандском, и собрал некоторое их количество, которое издается сейчас впервые в одном томе. Вначале они все были подписаны именем Джон Фландерс, но я разрешил их публикацию и под именем Жана Рэя. Таким образом, я хотел подкрепить тезис Мориса Пеетерса, который считает, что ошибочно считать Джона Фландерса только автором для «развитых детей».

– Такой рассказ, как Три старушки на скамье, доказывает это, – подтвердил я. – Можно сказать, это чистый Жан Рэй. Тогда как случилось, что вы его отдали Джону Фландерсу? Разве этим вы не провели жесткую разграничительную линию между творчеством Рэя и творчеством Фландерса? Жан Рэй для фантастических рассказов, а Джон Фландерс для приключенческих романов и рассказов?

Хозяин энергично воспротивился такому толкованию.

– Это разграничение вовсе не такое жесткое, как многие хотели бы думать. На самом деле сознательного разграничения нет и никогда не было между теми произведениями, которые я печатал под разными псевдонимами. Выбор имени был скорее функцией издателя и журнала, которые печатали тот или иной рассказ. То же самое в большей или меньшей степени касалось и языка, на котором я писал тот или иной рассказ. Всё мое фламандское творчество подписано именем Джон Фландерс, но я также писал и на французском языке под этим именем, как например, в сборнике Тайны и Приключения. Эти произведения трудно назвать детскими, хотя, по моему мнению, дети могут среди этих рассказов найти что-то интересное для себя, впрочем, как и их родители.

В Тайнах и Приключениях мне особенно понравилась история Девятина ужаса. Жану Рэю не стоит за нее краснеть.

На этот раз он бросил на меня суровый взгляд.

Жан Рэй никогда не краснел за Джона Фландерса и не собирается краснеть и дальше. Я тебе уже говорил, Альбер, что при написании рассказов я никогда не делал сознательного различия между своими двумя литературными именами. Лично я считаю некоторые романы Джона Фландерса, как Тайны Севера и Черный остров, как одну из лучших частей моего творчества!

Он прав. Кстати – я знаю, он отдает себе отчет в этом, – и его фламандский стиль, и его французский стиль имеют кое-что специфическое, обороты фраз, которые поражают или шокируют читателя. Лингвистические находки, которые не сыскать у других фламандских авторов. Текст Джона Фландерса ощущается и узнается, как текст Жана Рэя.

– К какой категории вы относите Секрет Саргассова моря? Ваш друг Жак ван Херп сделал его адаптацию на французском языке.

– Секрет Саргассова моря является романом Джона Фландерса, который издавался с продолжением в фламандском еженедельнике Аббатства Авербоде. Главный редактор получил в свое время несколько писем с протестами людей, которых шокировали все эти ужасы… Действительно, часть творчества Джона Фландерса не предназначена для чувствительных душ.

– Но тогда Секрет Саргассова моря был представлен, как научно-фантастический роман?

– Верно, в частности, если обращаться к концепциям Роберта Блоха, Ричарда Мейтсона и нескольких других авторов, которые сумели объединить элементы романа ужасов с элементами научно-фантастического романа. Центральная мысль – искусственное подводное королевство и научные эксперименты над животными – принадлежит научной фантастике, но обработка темы сделана по нормам романа ужасов.

– Если верно, что важная часть творчества Джона Фландерса не была написана для юношества, как объяснить моду на вас среди фламандской молодежи?

– Может быть, потому что я постоянно издевался над так называемыми правилами и предписаниями, которые требуется соблюдать в детских произведениях. Я всегда ненавидел истории для деток-паинек. Я люблю бродяг, призраков, необычное во всех их формах и знаю интуитивно, что почти все молодые люди обладают теми же наклонностями. И если мои тексты под именем Джона Фландерса доказывают их позитивный дух, то это просто потому, что я сам позитивен, как и позитивны вещи, написанные Жаном Рэем.

– Действительно. Это тем более удивительно, что в ваших произведениях не найти описаний того, что американцы называют сексом.

Он заворчал.

– Мне не доставляет удовольствия заниматься тем, что не работает на сюжеты, пользующиеся успехом. Я никогда не стремился к успеху, тем более к успеху ради скандала. Я пишу, как хочу, как чувствую, без какого-либо влияния, без компромисса ради какой-то цели.

Хагеланд А. ван. Когда Жан Рэй комментирует Джона Фландерса. (из Предисловия к сборнику Ужасы и приключения)