Франсуа Жибо (Francois Gibault) еще несколько десятилетий назад создал свод текстов, которыми мы можем ответить всем вопрошавшим наше мнение о конфликте влиятельных господ России и Украины.

  • Младенцам вполне можно было бы присваивать номера, наподобие того, как поступают с коровами и свиньями. Этот шаблонный подход, опробованный на бойне на животных, прекрасно подходит и для школьников. Подобная схема воспитания позволяет государству выращивать готовых на все подданных, чья неспособность самостоятельно мыслить делает их абсолютно послушными и лояльными. Прежде людей нужно было собирать на площадях, чтобы вбивать им в головы необходимые доктрины, а теперь их можно обрабатывать прямо на дому, всю семью сразу или отдельных граждан, когда они сидят в тепле и комфорте перед своими телевизорами.

  • Целые поколения отправили в никуда, чтобы потом на полях сражений собрать в кучу мертвецов, хороших с одной стороны, плохих — с другой, святых и проклятых развеять по ветру, загнать всех в вечность, и все потому, что одни выиграли, а другие проиграли, так, будто кровь одних, пролитая другими, была кровью героев, а кровь других — кровью собак. Одним людям отводится место собак на помойке истории, в то время как другие объявляются небожителями, благородными патрициями, для которых возводятся пантеоны, которых повсюду сопровождают органы, рожки и барабаны.

Francois Gibault

  • Что ж, побежденные вам следует пенять только на себя, надо было побеждать, тогда вы были бы на небесах, а другие — в сортире. Деление на добрых и злых окончательно, и ни у кого нет ни малейшего права на ошибку, побежденные виновны в пролитой крови победителей. Мертвые, вставайте, но не все. Сперва нужно пройти мимо окошечка, чтобы на вас поставили знак качества. Проверили у всех документы и убедились в вашей лояльности. На теплое местечко не так-то легко попасть. Внешности чиновника и постной мины на лице еще не достаточно. Необходимо личное приглашение на вечер. Благожертвенное исчезновение не менее важно, чем благородное происхождение. Нужно пройти через кассу. Умереть — это еще не все, необходимо, чтобы это произошло по достойной причине и сознательно.

    Не так-то просто умереть удачно, особенно если ты молод. Я знаю, что многие вроде были бы и не прочь, но они не уверены в стабильности Истории. Я не советую им рисковать. Черт бы ее побрал, но никогда точно не знаешь, в каком направлении она будет двигаться. Правда, всегда найдутся верховные жрецы, которые могут вам все объяснить, не стесняйтесь, валяйте, ребята, солидные бородачи с орденами почетного легиона, профессора и кюре — они вас успокоят. Ты уверен, сделал верную ставку, но тут вдруг ветер меняет свое направление, облака рассеиваются, появляются другие бородачи и эксперты, и колесо Истории поворачивает совсем в другую сторону. В одно мгновение вы превращаетесь в предателя. Вы, маленький примерный бойскаут, вдруг превращаетесь в убийцу. Ваша смерть оказывается совершенно напрасной. Так что поверьте мне, старой лисе — всегда лучше оставаться живым. А так как сегодняшние хорошие идеи завтра могут стать плохими, лучше и вовсе оставаться у себя дома, это вернее всего. В тепле. Сделайте вид, что вас ничего не интересует и постарайтесь сохранить холодную голову. Никогда не нужно поступать сгоряча. Молодым следует почаще окунать свою голову в холодную воду, дабы не жертвовать собой из-за какой-нибудь глупости. Особенно из-за идей!

  • Воздухом стало буквально невозможно дышать, он несет смерть, от вони перехватывает дыхание; легкие, глаза, бронхи и мозг совершенно потеряли способность функционировать. Выделяемые одними гнилостные газы 0 испарения втягиваются носами других, и наоборот; все пьют воду из одной лоханки, из одной выгребной ямы. Теперь все люди живут и думают как одна масса, скопом. Все вместе они дышат, ходят в гости, осуждают друг друга, говорят гадости и ничего не читают. Они постоянно болеют одинаковыми болезнями, у них одинаковые мнения обо всем, одни и те же сны, фобии. Если они работают, это ничем не отличается от жизни на пенсии или во время безработицы, поэтому многие предпочитают пребывать в бездействии, поскольку оно лучше оплачивается и не так утомительно, как работа. Их постоянно осыпают самыми разными компенсациями, которые они прибавляют к тем, что получают, когда у них случается насморк, начинает болеть спина или ломается нога. Суды всегда умудряются находить виновных, в крайнем же случае выплаты производит гарантийный фонд. Все стало коллективным и единообразным: форма мышления, оформление жилищ, манера одеваться, есть, смеяться и развлекаться, отдыхать во время отпуска и умирать.
  • Люди все чаще ложатся — не только для того, чтобы спать или размножаться, но просто одни ложатся под других, менее обеспеченные — под богачей, патроны — под профсоюзы, мелкие бандиты — под крупных, и не так давно учителя начали ложиться под учеников, а родители — под своих детей. Как в отдельных семьях, так и во всем обществе, на всех его уровнях образовалась настоящая каша. Она растекается, и ее нескончаемый поток уносит последние иконы, хорошеньких куколок, как надежды, так и воспоминания, как родословные, так и намерения как живых, так и мертвых.
  • Правда, участь народа сильно облегчают легкие и тяжелые наркотики. Самый сильный, дешевый и легко доступный большинству распространяется самим Государством посредством экранов, позволяющих задурить головы и обеспечивающих полную интоксикацию мозгов ложной информацией, разными картинками, сценами насилия — порой ужасными — и навевающими уныние развлечениями. Также сильно возросло потребление дурманящих средств на основе мака, галлюциногенных грибов и других растений, несущих грезы, упадок и смерть; самое банальное из них производится с древних времен при помощи винограда, не говоря уж о тех, что делают из картофеля, риса, обычных зерен и многих других продуктов первой необходимости. Чтобы побыстрее заболеть, люди наполняют свои легкие гудроном, который приносит прибыль государству и помогает заполнить больницы и кладбища. Однако, несмотря на все это, Город продолжает оставаться лучезарным1, и в нем еще много живых, они все на кого-то охотятся, причем каждый является чьим-то заложником.
  • Гражданам предлагали вести жизнь, в которой всюду встречались вещи как необходимые, так и запретные. Как только они достигали сознательного возраста, им объясняли, что обязательно и что запрещено, и ни разу ни один учитель не рисковал разъяснить им, что позволено и насколько далеко простираются их права. Им в головы вбивали, что двигаться можно лишь в одном направлении и нельзя преступать барьеры, их предостерегали от случайностей, чтобы не очутиться в тюрьме, но никогда не рассказывали как стать счастливыми, не описывали красоты несовершенства и важности бесполезных вещей, а книги со смешными названиями «учебников права» состояли лишь из запретов и санкций, применявшихся к тем, кто их нарушал. С самого раннего детства им угрожали, что они могут остаться вне общества, потерпеть моральный и финансовый крах, оказаться в заключении, при самых безобидных выходках их пугали тысячами страданий и даже позорным столбом, их заставляли поверить, что шлепки, сыпавшиеся на них в изобилии, причем совершенно безнаказанно, были лишь цветочками в сравнении с тем, что ожидало их в зрелом возрасте. Перспективы казались настолько ужасающими, что многие бросались в объятия священников. Церковь, более изворотливая, чем гражданское общество, навешивала на них моральные обязательства и обещала жизнь вечную. Таким образом, ее верные адепты ожидали кончины если не как освобождения, то без излишней боязни.
    Едва закончив обучение в высших учебных заведениях, перемолотые общими жерновами, граждане уже умели ходить прямо и в ногу, смотреть вперед, читать писателей и книги, одобренные академиями. Они знали также, что нельзя делать очень многих вещей и что их ожидают строгие санкции, если у них появлялось желание нарушить запреты. Так сформировалась целая армия воспитанных в страхе перед жандармами молодых людей, походивших друг на друга как муравьи, с узкими плечиками, маленькими ручками, плоскими грудками и подгибающимися ногами, все в галстуках, уже подготовленные к ощущению веревки на шее, и с беретами на голове, ожидающие, когда же им ее отрубят.
    Все же страну часто сотрясали революции, но общественный порядок, отброшенный за ненадобностью после первых же бунтов, возвращался всякий раз, подобно бумерангу, в руки власть предержащих, истеричных и жизнерадостных, которые тут же восстанавливали его и укрепляли лучше прежнего. Каков бы ни был режим, золотой телец по-прежнему возвышался надо всем, вода текла под мостами, земля оставалась круглой, богатые — богатыми, а бедные — бедными.
  • Война всегда немного похожа на праздник, особенно до нее и после. Сами же военные действия не так забавны. По окончании конфликтов выжившие обмывают окончание битвы, а перед сражением страх смерти заставляет радоваться жизни. Перед началом схватки демагоги начинали голосить, и через распахнутые двери доносились музыка, пение и смех. Никогда столько народу по ночам не посещали злачные места и никогда так не веселились. Все сорили деньгами, торговля процветала, и алкоголь лился рекой, несмотря на все запреты. Люди вели себя как добрые католики, они разрешали себе выпить немного пивка, затем ликерчику и бутылочку божоле. Братские чувства оправдывали любые выходки, все хлопали друг друга по ляжкам и по спинам, невзирая на различное положение…

Франсуа Жибо (Francois Gibault) отрывки из романов «Китайцам и собакам вход воспрещен» и «Не все так безоблачно»