Я прошел путем падающего камня и текучего водопада по темным тоннелям Суккубов, не замедлив скатиться тугим субгравитонным эоном к изножию лестницы Творения. И над водами видел небытийную печь, от которой восходили сознательные энергии, дули ветра дымов, соткущих платья для дев, черных туч.
И вот чуется мне в дыхании бездны водоворот весьма широкий, долгий. Наверху белым пламенем тает невесомая звезда. Внизу — прохлады жарки. А в середине пространства изъявляется мрак, существующий в колодцах, сам по себе. Во мраке горит сноп, сопровождаемый глазами.
Покачивающие блестящими, великолепными крупами, длинноногие кухарки ведут хоровод у печи. Они ослепляют золотыми лучами волос, томно стреляют глазами, а с их бледных уст сквозь острые зубки струится песня: «варись, варись!» — они говорят на языке гортани, на языке тела, на языке огня.
Ледяная, знойная, жгучая круча их смертепитательных сосцов образует волнение, которое подобно призматической вибрации спиральной реки, таящейся, плавящейся в недрах белокаменных соков вечного города.
Знакомство с кухаркой — это знакомство с всепожирающим черным огнем. Передача знания кухарок — течение густой, ядовитой кеномы, капающей с их языков, с их когтей, тонкой пленкою покрывающей их шипы, сверкающей среди рогов, благоухающей под копытами. Испить настой из печи — значит принять в себя смерть. То, что варится под присмотром кухарок, никогда не получает продолжения в мирах яви.
-Если есть хоть какая-нибудь возможность взглянуть на плод, согреваемый ими в печи, я хочу пойти на это. — Я обладаю стальным телом, летаю по воздуху и полон силой сложенных помыслов ста восьми тысяч владык преисподней.
-Стали бы они хранить внутри печи то, что можно показать? — Отвечала Донна Анна, размахивая хвостом. От каждого ее удара взметались со дна пространства облака тягучей, сладко пахнущей пыли.
-Кухарки, — продолжала она, — поджигают изначальную букву, что пребывает в безраздельном океане Хаоса. Печь — это лишь отзвук того величия, той силы, которая перед тобой, но эта печь — и есть часть процесса.
Донна Анна сверкнула инфракрасными глазами и выразительно указала когтем на себя, повторив:
-Эта сила и это величие сейчас перед тобой. Однажды я снесла мировое яйцо, окружив ажурную букву Хаоса нитями праедестинаций. Грозовое яйцо.
В этот момент не оставалось сомнений в том, что Донна Анна хорошо знала ремесло кухарки Абсолюта. Тело ее с приятным влажным шорохом трансформировалось: появились локтевые шипы, третье веко окрасилось цепкой лунностью, с кончиков когтей в бездну упали упругие струи сущностных благоуханий.
-Из скорлупы я создала пудру для щек, из белка запах морской волны и туман, из желтка — медовые соты.
