(отрывок из «Большие надежды»)
Мужчина и женщина сидят в ресторане. В первый раз за все время он пригласил ее пообедать в ресторан. Женщина на диване, а справа и слева от нее, в креслах, устроились друзья мужчины. Тот, что слева — высокий, рыжеволосый и сероглазый, двадцати пяти лет. Мужчина объясняет своим друзьям, почему он пригласил их на обед с этой женщиной: они вольны делать с ней все, что угодно, она исполнит любой их каприз, потому что она — самое непристойное неназываемое тьфу тьфу. Она понимает, что в то же время чиста и невинна, как девочка, и ничего страшного в этом нет в том, что она этого хочет, эту неназываемую пакость эту вещь. Так не бывает. Этой личности не существует.
Бабушка задирает ей юбку — розовую, из тонкой кисеи — и говорит метрдотелю:
— Посмотрите, в чем ходит моя внучка! Ее первый поясок с чулочками! А ей всего-то шесть лет!
Первый мужчина не признает ее за человека. Все мужчины, которые у нее есть, не считают ее человеком. Вставай на колени — отсасывай. А пока ты сосешь мой член, ласкай меня пальцами, как ты умеешь — будто перышками. А потом они быстро уходят, пока она глотает их сперму.
Молоденькие мальчишки, совершенно потрясенные ее силой — ее невозмутимым спокойствием, что находится в явном противоречии с ее положением, — говорят, что им хочется, чтобы она рассказала им все. Они отдаются ей, словно не люди из плоти, а мягкая глина. Они ебут ее снова и снова. И сколько бы они ее ни истязали, им все мало. А потом они на нее злятся. Они ее ненавидят — за силу. Потому что она им позволила проявить слабость. Им хочется ее избить.
На следующий день, опасаясь, что она его бросит, он говорит ей, что рыжий мальчик в нее влюбился и хочет на ней жениться, чтобы спасти от невыносимых противоречий, в которых она увязла.
Как всегда, выбор — за ней. Она говорит, что ей хочется стать кем-то другим, словно теперь это вопрос выбора, — впрочем, это всегда так и есть.
