Ревностный католик и враг папства, воспринявший католичество через дух православной церкви, его лекции были запрещены к посещению, противник философии религии Гегеля.
Утвержденный в 1835 году в должности ординарного профессора Московского университета, автор серии исследований по истории литератур главных европейских народов С.П. Шевырев, вспоминал о нём: «…философия его проникнута мистицизмом. Он изучал Бёме и Сен-Мартена. Много глубоких мыслей сообщает он. Едва ли можно эти мысли привести в строгую систему — но система их душа его, в которой их единство… глубоки его беседы. Он наполняет мне душу, он намерен посвятить своё сочинение против Папизма кн. Александру Николаевичу Голицыну. От России он ждёт освобождения от Римской диктатуры».
Речь идёт о Franz Xaver von Baader. Шевырев настолько без ума от этого старца, что Его в письмах уже предупреждает публицист Николай Мельгунов: «…ты благоговеешь перед ним. Не слишком ли рано? Баадер гениальный человек, и ему без сомнения назначено иметь огромное влияние на наш век, но только не непосредственно: для этого он слишком тёмен, запутан… его система огромный иероглиф, который другие должны перевести на человеческий язык».
Князь Голицын, увлекшись проектом по объединению восточной и западной церквей, посылает именно Шевырева на встречу с Баадером, однако, что-то мешает переезду Баадера в Петербург. Несмотря на то, что оппозиция папизму как никогда (особенно после Полоцкого Собора 12 февраля 1839 с возвращением Белорусских и Литовских епархий) выгодна Священному Синоду, воссоединение церквей остаётся проектом на бумаге. Баадер много пишет министру народного просвещения Уварову, и особенно в год своей кончины — просто засыпает чиновника проектами по объединению церквей, в которых решающую роль отводит России, он говорит о строительстве «православной нации» на территории Европы. Уваров же сознательно препятствует непомерному восхвалению мощи России, «замораживает» все проекты князя Мещёрского (находящегося под влиянием Баадера) по культивированию в Европе образа Святой Руси.
Европа перенесла тяжелую болезнь — Реформацию, последствия этой болезни — радикальность философии Гегеля, разрыв между религией и наукой; Россия, избежавшая Реформации, должна вывести народы Европы из кризиса — так пишет Франц Баадер.
Пожалуй, только Шевыреву русский читатель обязан был знакомству с идеями немецкого философа, в 1841 году тот публикует свою переписку с Баадером в «Москвитянине», озаглавленную «Христианская философия. Беседы Баадера». Тексты были тщательно отредактированы, но бросались в глаза сразу два пункта: примирить веру и науку и возложить на русскую церковь миссию по объединению церквей.
Баадер предлагает вернуться к докартезианскому состоянию, прекратить сомневаться во всем и вернуть себе способность верить.
«Распря католицизма и протестантизма проникла жизнь Запада: она в Германии сокрушит жизнь общественную и частную. Революция во Франции, реформация в Германии суть две болезни, из которую первою погибнет Франция, второю погибнет Германия. Европа западная пришла к дуализму непримиримому, к двум началам, между которыми бездна. Россия не имела этих двух болезней; она осталась цела и неприкосновенна. Потому Россия должна создать что-то третье, новое, свое, к чему со временем может быть прибегнет раздвоенная Европа».
Интересно, что цензура не пропустила в публикациях писем не только его слова о миссии русско церкви, но и высказывания о божественной природе царской власти в России. Цензор сослался на неточности перевода и на темные метафизические изыскания в тексте.
Спустя многие годы, Россия действительно явит Европе нечто новое — грандиозный политический эксперимент, а потомок Франца Баадера (человека, который задал поиск «русской идеи») — Андреас Баадер — возьмёт в руки оружие, чтоб исправить Германию, но это уже будет совсем другая история.