Все ближе продвигаются к их «дому» лесоразработки, совсем рядом уже рубят и выжигают под поля джунгли соседние племена. Мы убеждены, что скоро — это вопрос не лет, а месяцев — в лес придут люди, куда менее дружественные, чем мы. Лес в опасности, и не случайно мы начали с того, что стараемся убедить правительство объявить его заповедником. Конечно, ученые хотят изучить племя тасадай. И я в их числе. Но прежде всего надо защитить племя от возможных бед, а уж потом можно подумать и о науке. Как считает Фокс, изучение племени тасадай манубе может внести немало нового в наши взгляды на жизнь первобытных племен, на пути их развития. Мы постараемся помочь племени тасадай, но и самому племени есть что внести в общую сокровищницу человеческого опыта, — ту гармонию, что свойственна его отношениям с окружающей средой, с другими людьми, с жизнью.
Мануэль Элисальде, филиппинский этнограф (!) (журнал «Вокруг света», 1972)
В 1986 году группа журналистов тайно посетила тасадай. В пещере они никого не нашли, зато увидели, что племя живет в деревне неподалеку, носит футболки и джинсы, и ведет хоть и примитивный, но отнюдь не первобытный образ жизни. Оказывается, что их «первооткрыватель», филиппинский чиновник Мануэль Элизальде, заплатил местным фермерам, чтобы те сыграли роль псевдопещерных людей.
В 1983 году, после убийства оппозиционного лидера Бенигно Акино, Элисальде («богатый филиппинский политик»! — wiki) бежал в Коста-Рику, забрав 35 млн долларов, собранных для помощи тасадай, из благотворительного фонда возглавляемой им правительственной организации по защите коренных народов ПАНАМИН. В 1988 году Элисальде вернулся на Филиппины, в 1993 году был назначен послом в Мексику и умер от лейкемии в 1997 году.
Экологический музей Ле-Крёзо-Монсо в замке Ла-Верерье. Построенный в 1786-1787 годах замок в 1838 году был продан семейству Шнейдер и затем перестроен в резиденцию и деловой центр. Сегодня здесь размещается обширная коллекция, посвященная черной металлургии и «империи Шнейдера», чей след хорошо заметен и в российской истории. Конусовидные сооружения во внутреннем дворике когда-то были стеклодувными печами; а затем одну из них перестроили в крошечный театр.
в Крезо, в пределах экологического музея, где на месте событий музеефицировали как «исторических» свидетелей своей эпохи целые рабочие кварталы, действующие металлургические зоны, сразу целую культуру, мужчин, женщин, детей — вместе с их жестами, манерой разговаривать, обычаями, — при жизни превращенных в окаменелости, как на старых фотографиях. Музей, перестав быть геометрически ограниченным местом, теперь повсюду — как еще одно жизненное измерение.
Пещера Ласко относительно небольшого размера: совокупность галерей имеет длину примерно в 250 м при средней высоте в 30 м. Расписанная часть пещеры находится в основном в верхней части системы.
Когда вам показывают изображения пещеры Ласко, никогда не следует быть уверенными в том, что вам показывают оригинал. Чтобы избежать разрушительного действия туризма, точная копия пещеры была построена рядом — для посетителей
Удивительно, но как вспоминает Дерош Ноблекур, Рамсес Великий покинул Египетский музей в Каире под охраной полка солдат под командованием египетского генерала по имени… Рамсес! Пилот специально подготовленного для перевозки фараона военного самолета по просьбе сопровождавших владыку Обеих земель египтологов из Лувра и Египетского музея пролетел над пирамидами Гизы, около которых по его приказу был возведен храм солнечному божеству. На аэродроме во Франции царя Верхнего и Нижнего Египта встречали со всеми почестями, полагающимися правителю иностранного государства, несмотря на то, что он правил около 3200 лет тому назад. Почетный эскорт по пути в Музей Человека проследовал через площадь Согласия, на которой возвышается обелиск, воздвигнутый когда-то Рамсесом перед Луксорским храмом.
Мумия Рамсеса II в саркофаге. 13 в. до н.э. Каир, Египетский музей
Для мумии оформили современный египетский паспорт, а в графе «род занятий» написали «король (скончавшийся)».
Рамсес ничего не значит для нас, только его мумия не имеет цены, поскольку она — гарант того, что накопление имеет хоть какой-то смысл.
Но если экспорт капителей действительно был актом своеволия, и если Клойстерс в Нью-Йорке все-таки является искусственной мозаикой всех культур (в соответствии с логикой капиталистической централизации ценностей), обратный вывоз к «изначальным местам», в свою очередь, насквозь искусственен: это абсолютный симулякр, который догнал «реальность», совершив полный оборот.
Монастырь должен был остаться в Нью-Йорке в симулированной атмосфере, которая, по крайней мере, никого не вводила в заблуждение. Репатриация же — еще одна уловка, чтобы сделать вид, будто ничего не случилось, и тешить себя ретроспективной галлюцинацией.
29 августа 1911 года «последний американец» был обнаружен рядом с городом Оровилл. Здесь шериф полиции до полного выяснения вопроса о личности задержал его и поместил в камеру для душевнобольных. Через несколько дней к индейцу приехал антрополог Томас Уотермен, впоследствии ставший постоянным спутником и близким другом Иши.
Вместе с Уотерменом Иши уехал в Музей антропологии при Калифорнийском университете в Сан-Франциско, где и прожил до своей смерти от туберкулёза в 1916 году. Благодаря активному сотрудничеству индейца с учёными, им удалось фрагментарно восстановить язык и фольклор яхов, а также получить многочисленные сведения о повседневной жизни племени.
«Иши — Последний американец» (1914) — он уже очищен от своей смерти, и даже выглядит лучше, чем при жизни: более яркий, более настоящий, чем его оригинал, словно лицо в похоронном бюро.
