Год совершеннолетия 21 века от Рождества Христова. До уезда переаттестованного Ленинграда наносит визит иностранная артистка Марика Грин. Тетушка какой-то новомодной звезды, одноименницы второй документальной супруги Адама. Волею побывки зарубежной гастролерши сказался кинофестиваль. Произошло несколько встреч актрисы со зрителями. Кажется, навестили два творческих вечера.
Отношение простого скромного человека к синематографу известно: червоноречиво выражено действием 75-летнего горожанина на вечернем сеансе. Мы тоже нелюбители кинолент. Однако, замечаем влияние малочисленных фресок сопровождавших дошкольный-раннешкольный интервалы.
Репертуар был специфический (на старости лет проявляется, напоминанием о себе, редкой нетягостной беседой, в подходящей общности, а также на показах «Неоновые распятия фильмофонда«). В помещении установилась иллюминация тепла электролампочек. Началась пресс-конфренция.
«Задавайте вопросы», — обратился переводчик. Присутствовавших волновала работа Грин-ст. в картине «Эммануэль». Буквально, все: с какого дубля актер заканчивал свою, так сказать, игру? через сколько минут был готов к съемкам дальнейших художественных сцен? мог ли завершить игру в эпизоде, строго по требованию режиссера, не затягивая производственный процесс? по каким параметрам актерского мастерства происходил кастинг? кто, по-вашему, старательнее вжился в роль? использует ли настоящий профессиональный актер лубриканты, или он так..? и т д.
Прошел час. Люди были озадачены чем-то желудочно-кишечным, рассуждения циркулировали вдоль одного фильма, да и саму зАлу одна знакомая характеризовала, в наше правое ухо, «видеосалон, где днем проводят собрания». Удовлетворившись ответами иностранки, яснее прозвучала тишина. Руки задающих скудели, более не взвиваясь к одному, для всех находящихся, потолку.
В нашем портфеле дребезжали исчерпывающаяся бутылка «Корюшки» 0,5 л., и опустошенная «Кошерной». Мне даже вздумалось, что пора покидать вместилище. «Последний вопрос Марике Грин», — раздалось с эстрады. В прежнюю ушную раковину, но уже по имени-отчеству: «Сейчас, или никогда!» Я крайне застенчив, робок, но был вынужден себя одолеть. «То, да се, смел после вина…», — как писал Шандриков. «В 67-ом году вышла экранизация произведения Густава Майринка «Голем», в котором вы сыграли дочь Гиллеля…», — шепчу закусывающим голоском.
Артистке перевели, что один простой петербургский пенсионер Валерий Георгиевич Петров написал свой личный сценарий «Голема», адаптированный библеизм (в роскошной коммуналке на Пушкарской, Творец, вместе с друзьями-архангелами Руберойдом Паузером и Понтилой, создает, из телевизора «Ладога» и двух пустых ящиков, робота, чтобы монстр бегал в гастроном — об этом, при возжелании, можно освежить в соответствующем, патриаршем разделе). Предложил ознакомиться. Артистка Грин подтвердила, что не возражает. Следовало лишь подойти за кулисы и обменяться, чрез модераторов и переводчиков, координатами.
Спустя два с лишним месяца на адрес В.Г.Петрова заступил ответ, перевод за торосами дипломатичной комплиментарности: «Для меня было огромной честью ознакомиться с Вашим удивительным, и, не похожим ни на чей другой, миром. Я открыла для себя новый, ранее неизвестный, жанр русской литературы. Продолжайте радовать своими произведениями, мне и моим друзьям они пришлись по душе. Об экранизации говорить трудно — это сложный процесс, и я уже завершила кино-карьеру. Однако, Ваш текст в планах сценической постановки одного местного театра. Для этого требуются Ваши…»
Вот такой ответ, далее — координаты режиссера, вопросы распоряжением, авторство и пр. «С уважением, дата-подпись. 14 декабря 2018 г. Марика» И хотя, как говорится, яичко еще в гнезде, отчего-то нас порадовали эти две строчки нежности, что вклеены в конверт.
Вроде бы, чему ликовать? Обыденно. Но именно это письмо мы справляем уже вторые календарные сутки. Сдвинем граненые, товарищи, и потерпите, нам не так осталось много. Гистунд лэхайм!