В семинаре 1956-1957 гг. «О психозах» Лакан утверждал о том, что “отношение субъекта к миру является зеркальным отношением. В мире субъекта всегда есть тот, кто является другим по отношению к нему, а именно, Бог.
Женский оргазм о Лакане / Лакан о женском оргазме
Ист(о/е)рический экскурс
Часть первая.
Что-то в отношении мужчины к женщине как будто воплощается здесь» (стр. 87 — англ. издание). В “Encore” (1972-1973 гг.) и Бог, и женщина наделяются Лаканом способностью к jouissance: «…естественно, что христианство, в конце концов, изобрело Бога, которому только и позволено кончать» (jouit; в англ. переводе – «he is the one who gets off» – я перевожу именно так – «кончать» ввиду фразы в фильме «Основной инстинкт»: «He got off before he got off», которую необходимо переводить так: «Он кончил перед своей кончиной»); а «женщина» определяется как означающее без означаемого, как не-целое, поскольку она не знает, о чем она говорит, она обладает дополнительным jouissance, за пределами фаллоса (стр. 73 — англ. издание). И отсюда озабоченность людей относительно того, что испытывает женщина и чего она хочет, а также подчиненность мужчины женщине: «…сколько бы люди не умоляли, не просили, стоя на коленях… попытаться сказать хоть что-нибудь, но — ни слова от нее! Поэтому мы можем называть ее jouissance любым именем, который к нам приходит на ум – например, «вагинальным» или говорить о заднем полюсе маточного отверстия и прочей подобной чепухой – вот правильное слово! Однако если она просто его переживает, ничего не зная о нем при этом, то это позволяет нам усомниться в печально известной, так называемой, фригидности женщины» (стр. 75).
Ясно, что, помещая женщину за пределы фаллического порядка, Лакан выразил определенное историческое (на)значение женщины в истории, особенно проявившееся в европейском XIX веке. Мне думается, что интересно будет проследить — каким образом в патриархальной западной культуре вызрело двойственное отношение к женщине/женскому телу/женскому оргазму: с одной стороны, технологизация (напр., вибратор в 1880 г.) и патологизация (Шарко об истерии, клептомания; клитеродектомия) (то, что Лакан справедливо называет чепухой), а с другой, культ поэтического ворожения женщины (особый jouissance). В дальнейшем я помещу несколько заметок, пытаясь бегло осветить историческую подоплеку концепции женщины-как-Другого у Лакана.
Часть вторая.
Общая экспозиция и женский оргазм в XIX веке.
В XIX веке женщине трудно было удержаться в рамках нормальности: с одной стороны, нельзя было выражать свои сексуальные желания, иначе – диагноз нимфомании, с другой – не выражать их – фригидность. С одной стороны, женщина определялась как существо домашнее, которая создает уют и создана для него; с другой, формируется публичное пространство для женщины – универмаг – где самой главной задачей его собственников является соблазнение женщины для того, чтобы она купила как можно больше, а также женщина становится самым распространенным образом в рекламе тех времен. Если она не слишком соблазняется, то она отстает от других женщин и становится менее желанной, а если слишком соблазняется – доводит до банкротства своего мужа, или, боже упаси, совершает кражу – то диагноз – клептомания (для бедных женщин – судебный приговор).
Женский оргазм считался результатом введения пениса в вагину, то есть результатом действий мужчины. Если же оргазма не происходило, то существовало две опции: 1) женщина оказывалась у врача, который делал ей массаж гениталий (посредством гидротерапии, массажа пальцами, вибратором и пр.) с целью освобождения женщины от ее «семени» (эта цель была определена уже Галеном); 2) женщина оказывалась у невропатолога, желающего лечившего странные конвульсии и «безмолвие» женского удовольствия посредством гипноза, электрошока и пр. с целью выяснения какой именно нерв/участок головного мозга поврежден. Мастурбация категорически запрещалась, а превентивной мерой служила клитеродектомия (операция по удалению клитора).
Часть третья.
(Не)захваченность женского (оргазма) и фаллическая истерия
Женщина скользила по тонкой стезе нормальности, в целом, все-таки помещаемая в дискурс патологии. Думаю, что лучшим выражением не захваченности женского (оргазма) символическим порядком буржуазно-патриархального общества ХІХ века была фраза Жана Шарко, сказанная на склоне его лет: «…истерия до сих представляется мне Сфинксом».
Это навязчивое желание увидеть удовольствие женщины как патологию ее тела сродни тому жанру современной порнографии, отчаянно пытающейся запечатлеть реальный оргазм женщины и четко указать те признаки, по которым необходимо отличать оргазм от его «заменителей».
Если в ХІХ веке это служило успокоению символического порядка (убежденности в его воображаемую завершенность) – «наконец-то с женским отклонением все ясно», то в ХХ-ХХІ вв., с реабилитацией женского оргазма, мужчина успокаивается тем, что он может технически воспроизвести внешние признаки его.
Повторение свидетельствует о jouissance, как говорил Лакан. Отправляя все силы языка и техники на женское с целью ответа на вопрос: «А что же такое женщина? Чего она хочет от меня?», — патриархальный символический порядок оставляет на пути фантазийные образы конвульсирующей, брызгающей плоти. (Кто тогда истерик, не мужчина ли?)
Тщетность этих попыток открывает нам другое отношение к женщине, которое я образно называю — ворожением женщины в высокой культуре.
по страницам семинаров Рауманализ Лакана