Пастор Виктор Рамбуйе о гламуре и глумаре

Может покажется странным, но «краденохлебство» вдруг стало популярно в среде безмозглой молодежи, например, среди хиппстеров и любителей witch-house. Хорошо это или плохо, а также о гламурном сектантстве мы поговорили после воскресной проповеди с пастором тоталитарной секты «Краденый Хлебъ» Виктором Рамбуйе.

 — Любой держатель «бренда», я думаю радовался бы такому стечению обстоятельств. В какой-то момент «Кхъ» тоже стал «брендом», и его акции на культурном рынке вдруг резко выросли. Нас стали приглашать на вечера «современного искусства», просили устроить «перформанс», совершенно не понимая того, что мы не имеем к культуре, тем более, к современной никакого отношения. Культура — это же Культ Ура Халдейского — что-то из арабо-семитской истории. Зачем там быть «Кхъ»?

Потому мы и прекратили все свои публичные ритуалы, чтоб не путали нас с гастролерами — «перформансистами». Вот взять даже известную выходку воронежских братьев с вывешиванием плаката «Бог умер» в Страстную пятницу. Атеисты расценили это как плевок в сторону верующих, полицаи — как возможность раскрыть преступление, верующие — оскорбились. А эта была исповедь перед Господом, признание Христа Богом, который и принял смерть в ту пятницу.

Что касается гламура — он был, и он исчезнет. Гламур интересен может как мимолетное явление, один из переливов Сатанинского пламени. Нам более близок Глумар — глум и юродство; глумар — тоже не вечен, но в нем больше возможностей, в то время, как Гламур четко очерчен и социальными рамками и финансовыми. И богатому человек и нищеброду в гламуре делать нечего, одним он недоступен, другим — неинтересен. Гламур интересен для тех, кто был никем и вдруг стал всем, точнее, ему вдруг показалось, что он стал всем. Для него и существует гламур.

Что касается «бестолковых», да я как-то не думал — хорошо это или плохо, что любители витч-хаус вдруг стали носить нашу символику. Ну носят, да и носят. «Бестолковые» — это такая мясорубка смыслов. Дай им свастику, так после того, как они ее поносят на кедах, майках и, не дай Бог, на велосипедах, свастика обесценится. То, что свастика сейчас под запретом, придает ей смысл и иное измерение — глубокое и таинственное. Если б правительство хотело обесценить свастику, оно выпустило бы миллион маек и кед со свастиками, и через пол-года в России не было бы никакого фашизма, но зачем бы это нужно правительству? Вот то-то и оно! С серпом и молотом так и расправились, не говоря уже о всяких «анархиях» и «пацификах».

Опять же, если б мы стремились с популяризации идей «краденохлебских», то, наверное, радовались бы такой неожиданной удаче. Но мы в который раз обращаемся к всем нашим братьям и сестрам: не следуйте за нами! — организовывайте собственные секты, развивайте собственную мифологию! Пусть ваша сказка будет иной — не такой, как у нас, а мы придем и с удовольствием почитаем.

Возвращаясь к теме гламура, особенно неприятен такой типаж, который презирает гламур, как правило, это гуманитарии — провинциалы, их презрение исходит от нищеты. А я вам говорю, что нужно уметь быть любым, в том числе и гламурным. ничего страшного, — обычная партизанская тактика.  Вон какие свитерки красивенькие и девочки чистенькие все такие. Это же хорошо!