Революция — залог качественной реорганизации и процветания народов на постсоветском пространстве
Если бы кто-то занялся отрицанием деталей картины и борьбой против отдельных недостатков системы, то он уподобился бы несчастному шудре, который в свой смертный час более всего желает вынуть из пальца занозу, дабы та не нагноилась и, чего доброго, не вызвала заражения крови.
Неважно, к чему тендирует основной мотив шудры — к полному ли непониманию или к некоторому набору фрагментарных представлений о загробном пути. В последнем случае он может верить в то, что привязанность к мысли о занозе не позволит ему расстаться с печальным существованием в этом мире. Конечно, он может верить и в то, что после смерти превратится в Юрия Гагарина и совершит облет земного шара — впрочем, вероятность этого ни в коей мере не является нулевой. Тем не менее, данные представления относятся к области суеверий и предрассудков, которые в принципе могут возникнуть только в условиях бесконечно далекой от Традиции контринициатической культуры.
Если вы нацелены на то, чтобы совершить окончательный и необратимый шаг за порог и не вернуться «под видом беспокойного духа», то предпринимаете тотальный отказ — вы теряете в том числе и надежду на то, что ваше уничтоженное сознание окажется в совершенной пустоте.
Вне зависимости от того, начнется ли в новом цикле ваша жизнь заново или вся явь забудется, как сон, представление об уничтоженном сознании апеллирует к тому, что атрибутом пройденного порога является прерванная континуальность: все, что есть, было и будет, завершается на пороге; в противном случае переход, равно как и «новое возвращение», представляет собой элемент экзистенциального сна, блуждающего по лабиринту и не различающего ни центра, ни окраин.
Революция, в том числе государственный переворот, как возвращение с неизбежностью должна имитировать абсолютные модели, в частности — подразумевать полную остановку хода вещей и прерывание континуальности; это переносит момент революции во всевременной, метаисторический континуум — пространство вечной космической ночи. В этот момент образуется единство между имитирующими и направляющими, между действующими силами, объектами и субъектами этих сил. В ходе революционно-демонического прорыва вечное растворение на один миг поглощает мир яви и уникальная топология этого переходного момента, сравнимая с топологией реки под мостом, соответствует условиям национального исхода, конституирование реальности после которого осуществляется заново, что идет рука об руку с идеальным мироустройством первого дня, в том числе, с идеальной кратофанией. Послереволюционный порядок формируется как совершенный импринт прокреативного помысла и является оптимальной формой демонократии. Как долго может продлиться эпоха начала — это вопрос, на который в рамках понимаемой ныне историчности не существует ответа.
Так или иначе, идеальное мироустройство со всей неизбежностью является постреволюционным. Все, что обходится без революции, представляет собой неуклонную и всестороннюю деградацию.
Имитируя высший образец или «революцию-прототип», всякий государственный переворот подразумевает травматическое разрушение актуального порядка, в том числе политического, и люстрацию как отражение парадигмы прерывания исторической последовательности.
«Добрая воля» государственной власти имеет четкие границы властного самосохранения: если некоторые неприятные законы могут быть смягчены, а «узники совести» частично помилованы, то ни один элемент революции, конечно, не может быть допущен. Власть не только не может саморазрушиться и осуществить люстрацию самой себя, не говоря о том, чтобы «изменить парадигму госстроя», но и гарантировать ротацию чинов собственного аппарата.
Революционное изменение государственных парадигм может быть реализовано только посредством воздействия иной по отношению к действующей власти силы. В определенном смысле такой силой является народ, который обладает протестным потенциалом и навыками коллективного решения поставленных задач. На протяжении тысячелетия после «крещения» Руси российскому народу прививались противоположные навыки, совокупность которых формировала культуру долготерпения. Поэтому в современных условиях революционная сила может быть только иностранной.
Если допустить наличие «доброй воли международного сообщества», то единственный на сегодня реалистичный вариант освобождения русского народа, по прогнозам экспертов, будет состоять из следующих этапов:
1) молниеносная нейтрализация остатков вооруженных сил; точечная ликвидация макетов пусковых установок ядерного оружия, массированный ядерный удар, в ходе которого, с большой вероятностью, будет уничтожена подавляющая часть из полутора существующих мегаполисов.
2) незамедлительный десант и люстрация — проведенные в первые часы оккупации гуманные лишения жизни по проверенным спискам должны на многие десятилетия отложиться в памяти.
3) установление на всей оккупированной территории власти иностранных комендантов — внимательных и деликатных друзей деревенского жителя.
4) строительство ветряных генераторов электроэнергии, осторожное воспитание любви к родному краю, развитие навыков научной работы с материалами краеведения, неуклонное просвещение и приобщение к культурным ценностям, в том числе к культуре питания и здорового досуга, культуре протеста и культуре речи, развитие правового сознания, пропаганда конного спорта и запрет на нетрадиционные виды транспорта — это то, за что и скажет революции спасибо каждое будущее племя.
К сожалению, на пути у реализации этого — единственно приемлемого — плана стоит несколько препятствий. Мы говорим, конечно, не о финансовых трудностях, ведь что такое безусловный вэлфер и рискованные капиталовложения в развитие русского народа? Это копейки на фоне повышения качества доступа к природным ресурсам и улучшения общей экологической ситуации. Проблема состоит в том, что властям Запада достаточно удобен находящийся под рукой образ невменяемого душевнобольного, источника заразы, врага собственной земли и народа, а это и есть образ, который представляет собой постсоветская пародия на государственность.
Увы, превращение большей части севера Евразии в опасную неуправляемую клоаку является делом свершенным и точка невозвращения пройдена отнюдь не вчера. Дальнейшее игнорирование, а тем более поощрение правового и морального вакуума на этой территории нанесет непоправимый ущерб технологическому и культурному преимуществу северного полушария.
Разобщенность русского народа и вопиющая враждебность между соотечественниками характерна не только для страдающего под гнетом постсоветского трупа населения, но и для обширной русской диаспоры, которая не в силах принудить объединенные нации к гуманитарной миссии на постсоветском пространстве. Безотносительно того, что разобщенность русских в реальном мире, занимающем 5/6 суши, сильно преувеличена советским агитпропом, в этих условиях русский народ может уповать только на демоническую волю самой Кобылы Девяти Горизонтов. Благосклонность ее не знает предела и нет силы, которая оспорила бы решение экваэлитского собора. Близок час, когда из подземелий Запада, Востока, Юга и Севера выйдут опытные маршалы, которые поведут за собой очарованных комендантов — знающих основы энохианской азбуки и отрекшихся от нервов в пользу абсолютного правового сознания.