Есть в нашем обществе силы, способные гореть. Были и будут. Генетическая память, если хотите. Частица русскости, которую не вывести на чистую воду. Потенциал берсерка может скрываться за добродушной физиономией, а могутный дух затаится в груди под рубашкой с синим воротничком.
«Россия обратилась бы в стоячее болото, если бы в ней не появились люди, с таким самоотвержением заявляющие свой протест, что иначе для нее наступила бы нравственная смерть» — было сказано А. В. Тырковым о Николае Ивановиче Кибальчиче, казнённом за убийство императора Александра II. Будучи техником «Народной воли», Кибальчич изготавливал взрывчатку для покушений. Его адвокат вспоминал, как подзащитный отмахивался от вопросов по поводу подготовки к судебному процессу: «Ах, это вы уже решите как-нибудь без меня!». Народовольцу было, чем заняться в то время – находясь под стражей, он создал первый русский проект реактивного двигателя и летательного аппарата для полетов людей, который во многом опередил работы Циолковского, но был похоронен в секретных фондах охранки до 1918-го года.
Вот, классический Человек – поправший силу огня силой духа, или «солнечный русский» по выражению этнографа Павла Зарифуллина, в одноимённой статье рассуждавшего о моряках как революционной силе, исторгнутой океаном. Инициированные стихией и покорившие её, братишки окунулись в кипящий котёл нового времени и влили в него буйной кровушки, сотворив зелье, от которого пробудились уже все спавшие. «Способны ли русские люди быть свободными от холуйского чинопочитания (ментов, царской челяди и скоробогатеев), стяжательства движимого и недвижимого имущества (которое на том свете им совершенно не пригодится) и оседлого существования в городах и офисах? Конечно, способны. Матрос Железняк был простым русским человеком. Солнечным Русским.»
О них же писал «провозвестник народной культуры» (по выражению А. Блока) Николай Клюев:
В них мятеж и раздумье о чуде
Уподобить жизнь кораблю,
Чтоб не сгибнуть в глухих океанах,
А цвести, пламенеть и питать,
И в подземных, огненных странах
К небесам врата отыскать.
Моряки Кронштадта не канули в Лету. И также зеленеет, распускаясь свежими листочками памяти, «антоновщина», прокатившаяся по Тамбовской губернии, сдвинув настоящее от продотрядов и комитетов бедноты к отчаянной рубке и жестоким боям, а по красной земле большевизма долго гулял красный смех гражданской войны. И лётчики-герои, шедшие в лобовую, не покоятся с миром, найдя место в неприкаянной душе нашего народа.
«Итак, русский человек (который давно распространился и у нас, в Германии) не сводим ни к истерику, ни к пьянице или преступнику, ни к поэту или святому… это одновременно и убийца, и судия, буян и нежнейшая душа, законченный эгоист и герой совершеннейшего самопожертвования. К нему не применима европейская, то есть твердая морально-этическая, догматическая, точка зрения… В таком виде он не может жить, он может лишь гибнуть, падать метеоритом» — пытался поймать неуловимое Герман Гессе в статье «Братья Карамазовы, или закат Европы».
И как не вспомнить тут Егора Летова, в одном из интервью отмечавшего, что человечество, мол, делится на два типа: потенциальные самоубийцы (люди, у которых во главе угла своеволие, которые не боятся смерти — «нелюди») и все остальные… А то, что сейчас происходит в мире — своего рода критическая ситуация: энтропия растет, и назревает апокалиптический момент, после которого либо выживут «нелюди», либо — наоборот.»
Мир делится надвое, рассечённый Смородиной, рекой мёртвых. Залитая туманом прошлого, из которого восстают в едином порыве, плечом к плечу, отважные матросы, прошедшие посвящение морем, тамбовские мужики, порождённые самой землёй, лётчики, оседлавшие воздушные бури, террористы, укротившие огонь, она течёт себе, а время идёт. Мертвецы отражаются в глазах нелюдей, замеревших на нашем берегу. Выбор лежит по разные стороны. Можно не попасть ни в рай, ни в ад, утонуть в смороде, сгорев на работе, пропив и проев себя… И никакого мира живых не останется, а Огненная река будет разрезать царство мёртвых. Можно же шагнуть вперёд, пройдя через небытие, как Христос по водам, и вытеснить мрак за последний предел.
