Иоганн Якоб Бахофен родился в 1815 году и происходил из достопочтенного кальвинистского базельского семейства. Бахофены поселились в Базеле ещё в XVI в., как и Буркхардты, Бернулли, ля Роши, Гайги, Паравичини; все эти протестантские семьи прибыли из Испанских Нидерландов, Италии, Франции, спасаясь от религиозных гонений. После 1720 года почтенное уже к тому моменту бюргерское семейство Бахофенов стремительно богатеет за счёт своей шёлковой мануфактуры. Тогда же они начинают собирать коллекцию произведений искусства. Отец выдающегося мифолога, историка и юриста, Иоганн Якоб Бахофен-Мериан, стал самым успешным и знаменитым коллекционером в роду. В его доме на Санкт Албан Грабен, построенном в неоклассическом стиле известным архитектором Мельхиором Берри к 1828 году, была собрана одна из богатейших коллекций картин в Европе, в неё входили работы Рембрандта, Джорджоне, Вермеера, ван Дейка, Хоббема, Пуссена и Грёза(1).
Бахофен. Его жизнь в ретроспективе
Научное становление автора «Материнского права» описано в автобиографическом эссе «Моя жизнь в ретроспективе» (1854), поэтому подробно останавливаться на нём здесь не имеет смысла. К сказанному там стоит добавить лишь, что базовое образование он получил в частной базельской школе, где вместе с его братом Карлом, который был на два года младше, учился известный в будущем историк, заново открывший для исторической науки эпоху Возрождения, Якоб Буркхардт, фактически ставший для Иоганна лучшим другом, узы их дружбы разорвёт лишь смерть Бахофена в 1887 году. Но к Буркхардту мы ещё вернёмся. Второй человек, который в сравнимом масштабе повлиял на Бахофена – профессор Карл фон Савиньи, юрист, правовед и историк, основатель исторической школы права. Они познакомились в 1835 году, когда Бахофен проходил двухлетний курс обучения в Берлинском университете (2).
Именно от Савиньи, своего университетского преподавателя, Бахофен перенял подход к изучению истории права, вслед за Савиньи он посвящает себя филологическому подходу в исследовании римского права и обосновывает его правомерность, продолжив традиции правоведа XVI века Якоба Куяция. Немецкий юрист Герман Канторович заключает касательно Савиньи, что он был романтиком, его римское право было не результатом органического развития общества, но во многом иррациональной и абстрактной филологической системой, в которой важнейшую роль играли не материальные условия, а духовные устремления (3).
Пробой пера, в которой он формулирует свой подход к изучению истории, стала работа «Погребальный символизм» (Über die Gräbersymbolik der Alten, 1859). В противовес критическому подходу Моммзена Бахофен пользуется некритическим, филологическим подходом. Если фактически в работах Моммзена нет места психологии, его римлянин – это человек XIX века, помещённый в иные условия, если Моммзен следует умозаключению Джона Локка об отсутствии разницы в способах и образах мышления древних и современников, то для Бахофена понимание образа мысли человека античности, совершенно отличного от его собственных и наших с вами современников, есть ключ к пониманию движителей исторического процесса. Взгляды Бахофена были продолжением и развитием подходов, предложенных и проработанных до него Фридрихом Крейцером, Филиппом Бёком, Карлом Отфридом Мюллером и Иоганном Винкельманом. Такой подход – подход психологический. Для Бахофена античная цивилизация – это та цивилизация, которая смогла в ходе своего развития раскрыть как все стороны общественно жизни, так и все грани душевных переживаний индивида, это была, прежде всего, психологическая цивилизация. Его некритический подход отличался большим доверием к источникам, в религиозных и мистический преданиях он видел символизм, который такие учёные как Георг Нибур, Кристиан Лобек, всё тот же Теодор Моммзен ни то что не отвергали, но даже не воспринимали необходимость его рассмотрения всерьёз. Они руководствовались источниками, повествующими о политической и бытовой жизни, но религия стояла в стороне, они недооценивали и её роль в обществе, и её роль как исторического источника. Их механистические представления выводили на первый план новый тип учёного, против которого-то и восстал Бахофен, они порождали учёного-бюрократа.
Бахофен же выдвинул филологический, символический, некритический подход на первый план, ибо историю пишут победители, но мифы, сказки, приметы, притчи, побасёнки и бабкины россказни за всей их, зачастую, абсурдностью и иррациональностью передают истинные представления, владевшие умами тех людей – они неподконтрольны деспотам и новым веяниям. Бахофен глубоко исследует греческий и латинский языки, но ещё глубже он изучает символизм в памятниках и произведениях искусства. В самом деле, символика представляется универсальным языком, эта знаковая система, что обнаруживается в сравнении образов у самых разных и не связанных между собой народов, имеет пререфлекторный характер; Бахофен принимает символ не как осадок языкового образование, но видит формирование языка дальнейшим развитием первичной символики (4). Для Бахофена филология – начало и конец науки.
Эта мысль служит лейтмотивом всего «Погребального символизма», в этом труде он борется за право своего метода на существование. Но, учитывая научную моду XIX века на критицизм и скептицизм, нет ничего удивительного в отзыве, какой в 1860 году даст на эту работу журнал Literaturisches Zentrablatt: «408 страниц, исписанных мелким шрифтом, наполненных самыми причудливыми, самыми авантюрными фантазиями – фантазиями, не основанными ни на чём, временами граничащими со слабоумием» (5). Но это было только начало…
Вообще, «Погребальный символизм» был не первым исследованием Бахофена в области античной истории и культуры, но первую свою работу, «Греческое путешествие» (Griechische Reise), законченную в 1852 году, Бахофен так никогда и не опубликует, опасаясь подвергнуться жестокой критике. Лишь в 1927 году (6) благодаря усилиям Стефана Георге и Людвига Клагеса самое раннее его сочинение на эту тему всё же выйдет в свет (7). Надо сказать, что некоторые исследователи Бахофена, например Томас Гельцер, отмечали «мистицизм» в его работах. Как у неоплатоников были экзотерическая и эзотерическая стороны учения, так и у Бахофена есть несколько работ, обращённых скорее внутрь себя, более «мистических», чем остальные. Среди таковых выделяются «Моя жизнь в ретроспективе» и «Греческое путешествие» (8).
В 1861 году, в год смерти своего учителя Фридриха фон Савиньи, Бахофен публикует свой opus magnum, «Материнское право». Здесь он на основе сходных филологических и символико-религиозных изысканий выдвигает концепцию четырёх стадий развития семьи и определяет семье и половым отношениям одну из ключевых ролей в развитии общества.
Вот эти четыре этапа:
1. Афродитически-гетерический этап. Это самый ранний, примордиальный этап развития семьи, соотносимый с собирательством и не встречающийся в чистом виде ни в каких современных племенах. Его характеризуют нерегулируемые половые отношения, человек ещё не познал права собственности, а потому нет места ревности; в суровой окружающей действительности лишь связь матери и ребёнка является лучом света и единственным светлым переживанием. Этот теллурический (земной) этап ассоциируется с Афродитой и её примитивными, чувственными культами и символами.
2. Деметрический этап. С развитием общества женщина устаёт от отношения к себе лишь как к половому объекту и по доброй воле отдаёт себя во власть мужчины-защитника*. Зарождение этого этапа в представлениях Бахофена соответствует появлению земледелия, поэтому символом этой стадии он и «назначает» богиню семьи и вспаханного поля Деметру. Ещё этот этап описывается как тёмная часть луны или луна, принадлежащая земле. Но исключительности брака ещё не существует – это пока только феномен общественной жизни, находящий своё отражение в религии, но не наоборот. Семьи легко распадаются, исключительное право на детей имеет единственный достоверный родитель – мать; всякое имущество наследуется по материнской линии. Единственное имущество, какое может наследовать мужчина – щит и меч; он принадлежит роду матери, а после заключения брака остаётся в новой семье чужаком, которого женщины – организованный оплот такого общества – имеют право изгнать и лишить всего. Такую власть женщин Бахофен именует гинекократией**.
3. Дионисийский этап. Если предыдущие два этапа классифицировались если не всегда властью, то определяющей ролью женщины и сопутствующих ей символов и убеждений, формирующих общество, то третий этап – это скорее патриархат, чем матриархат. При мужеженском Дионисе власть материи над душой или сознанием ставится под сомнение. Брак обретает свою исключительность через теперешнюю первостепенность духа и религии перед материальным удобством сожительства. Лучший пример такого баланса между мужским духом и женственной необходимостью признавать материальную действительность – идея Римской Империи. Религиозным символом этой ступени развития цивилизации является светлая, отражающая солнечный свет стороны луны.
4. Аполлонический этап. Высший, солярный этап развития человечества. Это этап полнейшего презрения материи перед ожиданием вечной и нетленной духовной жизни; презрение к коллективизму и полнейшая индивидуализация. Одним из символов этого этапа Бахофен представляет нам эллинского героя и великого мизогиника Геракла. В высшей степени патриархальными предстают
Эллада с её культом Аполлона Дельфийского, а также христианство, принёсшее в Рим солнечный образ Христа и сменившее подвергшиеся материалистическому, женственному разложению ориентализма языческие культы.
Никто до Бахофена не проделывал таких масштабных исследований в этой области, но ещё до него ряд философов выдвигал предположения о подобном ходе развития семьи, они основывались на знании общих исторических тенденций и тонких психологических наблюдениях.
Важную роль в философии Бахофена играет теория общественного договора. Главным образом на Бахофена повлияли Томас Гоббс («Элементы права, естественные и политические», «Трактат о человеческой природе», «Левиафан, или Материя, форма и власть государства церковного и гражданского»), Джон Локк («Два трактата о правлении»), Жан-Жак Руссо («Юлия, или Новая Элоиза», «Письмо к д’Аламберу, или О зрелищах», «Эмиль, или О воспитании») и Георг Гегель («Лекции по философии истории», «Философия права», «Феноменология духа», «Любовь»).
Наряду с публикацией книги «Древнее право» Генри Мэйна (Ancient Law: Its Connection with the Early History of Society, and Its Relation to Modern Ideas, 1861), «Материнское право» вызывает полемику касательно возможности действительного существования феномена матриархата, затянувшегося на полстолетия. В конце концов, все стороны сошлись на том, что институциированное исключительное правление женщин-матерей, которое в антропологии и принято называть «матриархатом», никогда не имело места в истории (11). Женщины нигде и никогда не правили напрямую, женщины не утверждались законотворцами. Со строго антропологического понимания самого термина «матриархат» матриархата никогда не существовало (12). Но сам факт передачи власти и контроля над ней посредством женщин, именуемый матрилинейностью, и есть наиболее приближенное к матриархату состояние общества. Так, власть женщин в культуре и семейных и половых отношениях и есть высшая, самая фундаментальная власть, гинекократия.
Выход «Погребального символизма» настроил против Бахофена левые газеты, хотя ещё в 1844, когда Бахофен получил кафедру в Университете, по Базелю прокатилась волна протестов против протекции городских властей, оказываемой членам самых богатых и уважаемых семейств (13). «Материнское право» же разожгло в них самый настоящий пожар ненависти: они вновь требуют лишить Бахофена кафедры в Базельском университете и должности в городском совете. Лишь фамилия Бахофен, очень много значившая в то время для Базеля, удержала городские власти от шествия на у них на поводу. Тем не менее, подавленный событиями этого периода, Бахофен отправляется в путешествие по Испании (14).
Но эта критика не поколебала Бахофена в суждении о своих трудах и в убеждённости в верности выбранного подхода. Вслед за возвращением начинается работа над «Мифом о Танаквиль», заключительным трудом Бахофена. Основополагающая точка зрения здесь, высказанная им уже не робко, как прежде, а прямо и во всеуслышание, – движущей силой развития Рима являются не политические и экономические причины, а стремление к духовному идеалу.
В 1865 году он женится на Луизе Елизавете Буркхардт, годом позже появляется на свет сын Вильгельм; семейная жизнь и работа начинают отнимать драгоценное время, которого всё больше и больше требовал «Миф о Танаквиль», и в 1866 году Бахофен прекращает свою двадцатичетырёхлетнюю судебную практику.
Незадолго до конца работы, в 1869 году, в руки Бахофену попадает книга Джона Макленнана «Примитивный брак» (Primitive Marriage, 1865). Сам Макленнан после знакомства с «Материнским правом» расписывается в первенстве Бахофена в открытии матриархальных стадий развития семьи, хотя пришли они к этому почти одновременно, но совершенно разными путями (15).
Издав в 1870 году «Миф о Танаквиль», 10 ноября того же года в одном из писем со ссылкой на Макленнана он сообщает, что ввиду новейших антропологических открытий, не только подтверждающих, но и расширяющих его собственную концепцию, необходимо сесть за второе, расширенное и дополненное издание «Материнского права» (16).
В том же 1870 году он знакомится со своим «духовным сыном», молодым учёным Алексисом Жиро-Тёлоном, вместе с ним они и берутся за этот проект, и он своими энергией и восхищением, наряду с молодой супругой и Якобом Буркхардтом, вдохновлял Бахофена на работу в последние семнадцать лет жизни (17). Работа шла долго, Бахофен очень тщательно, очень трепетно обрабатывал источники: два отрывка из нового труда, озаглавленные «Древние сообщения касательно главным образом самых ранних представлений о семье», были опубликованы в 1880 и 1886 годах. Второе издание «Материнского права» так и не было дописано. Иоганн Якоб Бахофен тихо скончался в своём родном Базеле 25 ноября 1887 года, своей жизнью и работой повлияв на культуру, науку и философию всей западной цивилизации XX века. После его смерти вдова и сын издадут эссе «Лампы в римских погребениях», это случится в 1890 году.
*Кроме такой в некотором роде однобокой точки зрения, необходимо отметить, что здесь очень важна мифическая составляющая вопроса. Бахофен в своих трудах постоянно намекает на несвободу богов, на них надеты оковы необходимости сохранения мирового порядка, поэтому боги детерминированы в значительно большей степени, чем человек. Расширяя эту мысль, хочу сказать: это же чувство при знакомстве с мифом испытывает и Джозеф Кэмпбелл, он пишет, что борьба героя с ужасающими богинями тьмы и хаоса оканчивается победой героя не из-за превосходства героя в силе, он не огромен и не всеобъемлющ, он не так твёрдо стоит на земле, но по собственной воле олицетворённого хаоса (Тиамат, Тифон), уставшего от собственной деструктивной природы (9). Похожее представление утверждает в своей «Золотой ветви» и Джеймс Фрэзер: любой теократический монарх ограничен в свободе своих действий более чем любой из его подданных, и в этом он уподобляется богу, что надел на него корону (10).
** Сам этот термин встречается задолго до Бахофена. Так, Аполлодор (I, 9, 17), описывая Лемнос, использует слово γυναικοκρατουμένη (управляемый женщинами), также это слово употребляет Жан Боден в своём трактате «О государстве» (De la République, 1576).
Источники.
1 L. Gossman. Orpheus Philologus: Bachofen versus Mommsen on the Study of Antiquity.// Transactions of the American Philosophical Society, New Series, Vol. 73, # 5 (1983), p. 9-10; L. Gosman. Basle, Bachofen and the Critique of Modernity in the Second Half of the Nineteenth Century.// Journal of the Warburg and Courtauld Institutes. Vol. 47 (1984). P. 155.
2 J. Campbell. Introduction.// Myth, Religion and Mother Right. Selected Writings of J.J. Bachofen./ Tr. by R. Manheim. – Princeton: Princeton University Press (Bollingen Series), 1967. P. XXXIV.
3 H. Kantorowicz. Volksgeist und historische Schule.// Historische Zeitschrift. #108 (1912). S. 313-319.
4 См. О. Ранк. Травма рождения и её значение для психоанализа./ Пер. с нем. Е. Баканова. – М.: «Когито-Центр», 2009. С. 106.
5 J. Bachofen. Versuch über die Gräbersymbolik der Alten. – Basel: Helbing & Lichtenhahn, 1925. S. VI.
6 J. Bachofen. Griechische Reise. – Heidelberg: R.Weissbach, 1927.
7 J. Campbell. Introduction.// Op. cit. P. L.
8 Th. Geltzer. Die Bachofen-Briefe: Bertachtungen zu Vision und Werk, Wirklichkeit und Leben J. J. Bachofens anhand von Band X der “Gesammelten Werke”.// Sweizerische Zeitschrift für Geschichte (1969). Bd. 19, #4, S. 823-824.
9 Дж. Кэмпбелл. Тысячеликий герой./ Пер. с англ. А. Хомина. – М.: АСТ, 1997. С. 170-171.
10 Дж. Фрэзер. Золотая ветвь: Исследование магии и религии./ Пер. с англ. М. Рыклина. – М.: «Фирма „Издательство АСТ“», 1998. С. 188.
11 К. Пейтмен. «И сотворил Бог мужчине помощника»: Гоббс, патриархат и супружеское право.// Феминистская критика и ревизия истории политической философии./ Сост. М. Л. Шенли, К. Пейтмен; пер. с англ. под ред. Н. Блохиной. – М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2005. С. 93.
12 М. Мид. Мужское и женское: исследование полового вопроса в меняющемся мире./ Пер. с англ. М. Ошуркова, Л. Михайловой, Д. Кутузовой. – М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2004. С. 274.
13 L. Gossman. Orpheus Philologus…// Op. cit. P. 13. – Из-за описанных событий Бахофен на год покидает свой пост в городском совете.
14 J. Campbell. Introduction.// Myth, Religion and Mother Right. Op. cit. P. XL-XLI; LI.
15 L. Gossman. Orpheus Philologus.// Op. cit. P. 1.
16 J. Campbell. Introduction.// Myth, Religion and Mother Right. Op. cit. P. L-LII.
17 Ibid. P. LI; LIII