«Человек традиции» – в этом избыточность, достаточно просто человека, как в традиционном русском мы не говорим «глухой человек» – мы говорим просто: глухой.
Традиционалист не слушает, но и говорит с трудом – всё приходится повторять, и поэтому он занят тем, что без конца печатает на картонках готовые реплики. Ты ему слово – он тебе визитку. На ней – вензель и логос. Так и носится с логосом, а тот знай себе сыпется – тесно ему в карманах, жмёт.
Традиционалист включает компакт-диск с рагой / макамом / вечерней молитвой и чувствует, как всё вокруг заполняется эманациями.
Да и вообще, традиционалист воспринимает искусство чувствами, плотью – тем самым презренным «мясом», которое он отменил. Человек традиции не может не умалять традицию – в противном случае нечего будет хранить. Зазор между мясом и духом всё ширится, и в этом зазоре расправляет свои крылья традиционалист – чем шире зазор, тем свободнее; чем свободнее, тем вернее традиция. Зазор только ширится, когда ты глухой.
Как понять человека? Транспонируйте его в музыку. Это проще, чем кажется. Стали бы эту музыку слушать вы сами?
В чём смысл искусства сейчас? Чтобы быть честным. Искусство – то место, где можно пытаться быть честным, потому что больше нигде пытаться быть честным нельзя. Вы будете жечь холсты, препарировать фортепиано, искать уже найденное – вы проделаете всё бесхитростное двадцатое столетие экстерном. Вы не найдёте искусство. Но, если будете хоть немного пытаться быть честным, научитесь хоть немного, но слушать. И впредь, на первых же нотах горловых увертюр рефлекторно поспешите раскланяться.
Традиционалист не заплатит фальшивой монетой. Он отплатит вам фантиками. Вы можете ими меняться, но фальшивомонетчиком будете вы.