Вся жизнь Романа Гари сплетена из правды и лжи, из воображаемого и реального, и в этом узле воображаемое, то есть то, что обычно называют ложью, — правда, а реальность, что обычно называют правдой — ложь или абсурд, крайность, край.
Подобное произошло и на похоронах. Церемония состоялась во дворе Дворца Инвалидов в присутствии ветеранов французского Сопротивления. По всем законам она не должна была состояться, поскольку Гари покончил с собой, а самоубийцам подобные почести не положены. Однако, самоубийство совершил писатель, a посмертные почести отдавались герою прошедшей войны, который бы никогда… Воображаемое и реальное снова столкнулись. Церемония состоялась.
Поскольку Гари был евреем, священник церкви Святого Людовика во Дворце Инвалидов не мог отпевать его по католическому канону. Выход был найден: над телом писателя прозвучала прощальная песня. Но какая! Певица Анна Прюкналь пела на польском языке песню А. Вертинского «Лиловый негр», ну никак не подходящую для столь торжественной церемонии:
Где Вы теперь? Кто Вам целует пальцы?
Куда ушел Ваш китайчонок Ли?
Вы, кажется, потом любили португальца.
А может быть, с малайцем Вы ушли?
Последний раз я видел Вас так близко,
В пролеты улиц Вас умчал авто‚
Мне снилось, что в притонах Сан-Франциско
Лиловый негр Вам подает манто…
Мина Овчинска, его мать, которая в русских источниках всегда именуется Ниной Борисовской (её сценический псевдоним) напевала Вертинского Роману в детстве.
Журналисты приняли песню за еврейское похоронное песнопение…
У гроба лежали цветы, что также не разрешено на подобной церемонии, — но повторим: хоронили писателя…
Гроб был накрыт трехцветным знаменем, как полагается герою войны, и несли его одиннадцать летчиков — ведь xoронили пилота эскадрильи «Лотарингия», сражавшейся под знаменами Свободной Франции и кавалера ордена Почетного легиона.
Прощальная речь начинались словами: «Ромен Гари, товарищ по оружию‚ сегодня члены ордена Освобождения собрались здесь, в этом месте, чтобы отдать вам последние почести и еще раз подтвердить вашу верность», но в конце звучали совсем уже не военные слова: «Писатель в вас романизировал собственную жизнь, как жизнь своих персонажей, воображаемое пересоздает и моделирует реальность».
Гари на похоронах генерала и лидера сопротивления Шарля де Голля в 1970 году
Далее цитировались слова самого Гари, вложенные им в уста одного из персонажей романа «Ночь будет спокойной»: «У человека украли его мифическую, воображаемую часть, и это не дает нам человека “настоящего», а дает человека немощного и увечного, потому что нет человека без его поэтической части, нет Европы без воображаемой части, без «доли Рембо», без всего этого будет не господство реализма, а господство ничтожества. Человек без мифологии человека — это тухлятина».
Когда похоронный фургон увозил тело Гари, за ним в одиночестве шел его сын — Диего Гари, и, как вспоминают очевидцы, силуэт молодого человека в темном длинном пальто настолько напоминал отца, что создавалось впечатление, будто сам писатель сопровождал свой собственный гроб.
из статьи О.Кустовой «История романизации пространства»