-
Второй день августа оказался отмечен нетрадиционным дискурсом. Впрочем, я у же не знаю, что такое «традиционное». Началось все с того, что гей-парад вдруг смешался в празднеством ВДВ, для разгона и тех и других был вызван ОМОН. Так же трудно сразу понять, кто из собравшихся на Дворцовой более мужик — парень с радужным флагом, противостоящий другим мужчинам в полосатых майках или бойцы ОМОНа или же сами эти мужчины в полосатых майках. Тут у нас на дворе — постмодернизм, и все возможно потому.
-
В «Манхеттене» тут пообещали «гараж». И хоть знаем мы эти обещания, пойти все ж хотелось, чтоб спастись от гомосятины, которая сквозила просто с каждой подворотни — здоровые мужики трутся бицепсами, орут, обнимаются… Содом!
-
В «Манхеттене» — прямо противоположное — царство Женской Истерии! Кристева — известный психолог такой болгарский — отмечала, что женская истерика выражается в «изблевывании матерью» — «будто матерью блюешь». От такого отторжения материнского должна случиться перемена, например, лингвистическая, в структуре письма случается перемена, и в речи тоже. С женской истерикой меняется написание, названия, тон и орфография. Тут мы это и увидели.
-
Лично я вообще очень критично отношусь к наличию в музыкальном коллективе девушки — зачем они там нужны — совершенно непонятно. Знаю, что некоторые группы набирают себе девок, чтоб для вида и «пофоткаться», дескать, круто и сексуально. Не знаю. По-моему, так детский сад.
- По порядку. Первый коллектив почувствовал на себе что значит исчезновение женщины. Нет женщины — меняется название — правильно. И если раньше они назывались Cada Espaza, то с болезнью барабанщицы изменились на «Ансамбль Кислых Щей». Вся горечь чувствуется тут. Что значит — болезнь музыканта? Вот — мужик, в каком случае он не сможет выйти на сцену? Высоцкий превозмогал морфием и играл Гамлета, после сердечного приступа и со сломанной ногой выступал вокалист Anal Cunt Сэт Путнэм, с бодуна, с соплями и температурами, с гонореей и ветрянкой выступают тысячи музыкантов-мужчин. Не знаю, что там с барабанщицей ихней (дай Бог ей здоровья), но в большинстве случаев женщина не выходит на сцену и вообще никуда не выходит, если у нее меж ног потекло, тогда она вообще никуда не прется, ей не поется и не играется. Ага. Да отыграл «Ансабль КЩ» — нормально, как к ним на репетицию попали. Пацаны поджемовали, мы так послушали что к чему, выступай они последними, конечно, все б уже дома сидели, а тут вроде как начало — разогрев то есть. Попрет.
- Второй коллектив — Mermaids Of The Lipetsk Shed. Тот же самый сценарий: пришла в коллектив женщина — меняй название. Были Kiskin’ Zhar, пришла женщина с гитарой — стали Mermaids Of The Lipetsk Shed. Я вообще не профи, чтоб отличить один коллектив от другого. Ну в одном — поют на русском про порнуху и оккультизм, а во втором — поют на латинице, не знаю о чем. После Кислых Щей, на самом деле, здорово было, и люди все затанцевали.
- Потом был пиздец. Баба истерит пиздой, если вы не знали этого до сих пор. Или, как корректно утверждает Лакан, баба истерит телом (ну пиздой же, натурально). Блондиночка выходит на сцену с тремя мальчиками, представляется, пьет пиво, рыгает, испускает газы, пьет пиво, ругается… Все ждут как бы выступления. Блондинка показывает свои синячки на ручках, просит подождать какую-то Соню или Машу, говорит, что без Сони или Маши концерта не будет, пьет пиво, рыгает. Публика готова ждать пять минут и то, когда настраиваются музыканты, но когда просто тупорылить «минут пятнадцать» — это уже, братцы мои, ахуй! Соня пришла. Скромная такая. Концерт начался. Ну так орет нормально девка, вроде как даже и ничего орет, только все как бы своим поведением намекает мою вышеозначенную мысль, что девкам не место на сцене, потому она постоянно сбегает со сцены — пивка попить, с подругами попиздеть, в косметичке покопаться. Ну одну песню спела и извиняется, потом что-то больше говорит, чем поет. Так и я о чем — девка на кухне должна быть! В тряпках там копаться, в вермишели, потому как на сцене из девки в лучшем случае может получиться только Пугачева, в худшем — Сердючка (еще неизвестно — что лучше, ага). Ну так я уж и подзаебался всю эту псевдолесбийскую истерику наблюдать, думаю, пойду отсюда домой. Так на выходе знакомые остановили, говорят, что что потерпеть нужно — вот-вот микрощелки будут. То микрощелок я не видал, но грят, что название группы такое. Уговорили.
- Еле дотерпел блондиночку. Она уж и по полу катается и на хуй всех посылает так игриво. Не знаю — понравилось ли все это Соне, но мы радовались мокрощелкам, как родным, хоть и впервой с ними виделись.
- Mokroshelky — это песни уже окультуренной пизды (на гитаре так и было написано — «пизда», там, где у мужиков обычно написано — «ибанез»). Музыкальное влияние Kiskin’ Zhar — несомненно, да и кто в Kiskin’ Zhar — вокалист, тот в Мокрощелках — барабанщик. Женская доминация здесь явственно прослеживалась: две девки в группе против одного мужика-ударника — это факт, как говорится, на лицо! Причем, торжество матриархата в этом коллективе подчеркивалось особенно. Настолько матриархат праздновал победу, что он мог позволить себе явить женскую истерию не только в кричащем виде (как это делается в условиях пока еще нерешенного конфликта полов), но и истерию в виде грусти, меланхолии (черной желчи) и отстраненности — это как раз являла собой вторая гитаристка коллектива. Ну и как апогей матриархальной победы такой факт: трусы вокалистки достались кому бы вы думали? — тоже девке! А вы говорите — патриархат!
-
На Дворцовой мужики бицепсы друг другу обтирают с радужным флагом, а в андеграунде — сплошь лесбийство и бабскость. Вот и думай что у нас теперь традиционно, а что нет.
