Пока радикалы громили уже не существующего зомбартовского буржуа, то не заметили подкравшегося сзади хипстера. Это гораздо более въедливый типаж, который и ацетоном не выведешь. Хипстер, кстати, давно научился им пользоваться – молодой человек знает, что если смешать ацетон с пенопластом и добавить бензина, получится славный коктейль Молотова. Ещё и инфографику нарисует, чтобы понятней было.
Под хипстером нами понимается не локальная субкультура в треугольных очёчках, а модель поведения. «To be hip» переводится, как «быть в теме», вот и мы охарактеризуем типаж хипстера, как того, кто всегда в теме. Это коллекционер смыслов и вещей, который относится к ним без трепета и привязанности. Причём ладно бы хипстер оккупировал только артхаус или Берроуза. Нет, ему надо пролезть и в темы, бесконечно от него далёкие. В язычество, в левый анархизм, даже в эзотерический гитлеризм. Его нигде не ждали, никуда не звали, а он всё равно чекинится с лунтиковской подписью: «Я родился!».
Хипстерство – это отношение к объекту, не подразумевающее обратной связи. Это тонкая, маслянистая плёночка, накладываемая на оригинал. То есть московский мальчик с чёлкой может иронически напевать себе под нос: «Почему ты ещё не в тюрьме?», но быть бесконечно далёким от уличных поножовщин, где эта песня и приобрела популярность. Кстати, и сам АХСИМСР тоже вполне себе хипстерское явление: музыкальный коллектив, оправдывающий нонконформизмом банальный стёб. Он не привязан к вещам, о которых поёт – он никогда не убьёт президента и не воспринимает этот посыл всерьёз. Даже «Pussy Riot» в этом отношении намного ближе к протесту и настоящему панку.
Не имея сцепки с идеей, не воспринимая её на все 100%, как продолжение себя, хипстер пытается компенсировать недостаток излишним упорством. Он знает о чернобыльской катастрофе лучше, чем её ликвидатор. Он по полочкам разложит субкультурные войны нулевых и даже расскажет, где ты был в свою самую серьёзную акцию. Он нарисует глянцевый плакат, как с обложки «Esquire», только с веночком и гранатой. Хипстер куда интересней, осязаемей, лучше, к примеру, нацбола, потому что он читал все книги Лимонова и фотографировал «Стратегию-31». Он больше фашист, чем фашист тридцатых – это докажет коллекция раритетных значков. Вот эта проникновенность, расшаренность, отсутствие возможности хоть как-то защитить свои секреты, отличительные знаки, атрибутику от постороннего, больше всего и раздражают в хипстерах. Очень обидно, когда в анархии лучше разбираешься не ты, отсидевший за неё в тюрьме, а выпускник РГГУ, читающий Хомского в оригинале.
Это случилось в конце 2011 года, когда городская молодёжь вдруг заинтересовалась политикой. До этого она на неё снисходительно поглядывала, понимала обречённость и бессмысленность всех потуг. Но тут – прорвало. Люди с twitter-психологией пришли пить чай на Манежную площадь. Там о них сформировался негативный стереотип, как о безобидных кроликах, которые не голосуют, а някают. Но хипстеров зря воспринимают, как худосочных горожан, которые максимум способны на радикальное selfie. Отнюдь, хипстеры частенько едут свидетелями на войну и участвуют в беспорядках. Возможно потому что они воспринимают опасность, как пост в Facebook, не как минное поле, а как поле тегов, где подбери нужный и взорвёшь интернет. Они вечные туристы, которые приехали в маске на Майдан для того, чтобы постоять со щитами. Не революция, а игра. Хипстеры вполне себе могут быть радикальны и их немало – посмотрите на обласканных медиа героев новой войны. Чистый «to be hip» с музыкальными клипами и самолюбованием. Все в теме, но мало кто себя с ней полностью отождествляет, занятый процессом, а не целью. Примечателен здесь полк «Азов» – это шикарный гламур в великолепной экипировке. Очень фотогеничный и мифологичный. Не зря его так любят в социальных сетях.
Хипстерство лучше оригинала. Оно чище, красивей, идеальней. Как по образу полка «Азов» война представляется лёгкой прогулкой в духе Гитлера по Европе, так и русский национализм, к примеру, гораздо интересней изучать по гламурным журналам, чем в реальности. Существует множество качественных хипстерских изданий: «Пётр и Мазепа», «Теории и практики», «Спутник и погром» и так далее. Кстати – отличительная черта, это наличие в название союза «и». С ним можно без труда создавать захватывающие хип-названия, играющие на контрасте, a la: «Кости и серебро». Ошарашивание, напор, глянцевый этапаж, эмоциональный крик, игра со смыслами, отсутствие твёрдой опоры, когда памятник погибшим в ВОВ может быть опутан японскими тентаклями с членами – это черты хипстерства. Оно, как амальгама, может объять любой предмет и изменить его, придать серьёзной теме разговорный, смешной, ироничный характер. Откройте любое top-издание вроде «Cноба», юмористический «Лентач» или даже историко-специфический «Arzamas». Откройте и увидите, что все они общаются с читателем фамильярно, по-панибратски, разрушая табу и барьеры. Не хотите ли тестик на знание репрессий? Кто вы из ополчения Донбасса? Как будто к тебе на улице подвалил нахальный коммивояжёр. Притом, предлагаемый им товар очень и очень достойный. Куда лучше, например, чем на этой подписке. Профессиональней, интересней. Но почему-то с него воротит, как от слишком навязчивого вопроса. Так бывает, когда вы идёте по улице и видите накачанного, двухметрового, белозубого блондина – к нему испытываешь даже не зависть, а какое-то отторжение, непонимание, потому что он кажется ненастоящим, не имеющим отношения к этому миру.
Хипстерство, как тип поведения, плохо тем, что формально оно великолепно, вылизано лучшими языками из ВШЭ, но оттого и не клеится к реальности. Хипстерство оттого ненастоящее явление, что оно боится сказать: «Я не знаю этого и этого». Нет, в ответ тебе прочитают лекцию о Сьюзен Зонтаг. Хипстерство не может позволить себе роскошь кривого фотошопа, потому что работа профессионального дизайнера уже оплачена. У хипстеров война репрезентуется в пафосном превозмогании космодесантников, где каждая цитата или о любимой, или о Родине. Они не могут показать заплаканный окоп и самострел от затрясшейся в панике руке. Хипстер должен быть идеален. Он не может показать, что чем-то хуже того, на чью эссенцию он налип. Поэтому его позиция очень слаба. Он неправ хотя бы потому, что видимое совершенство – это ведь только малая часть чего-то большего.
Если раньше везде искали буржуазность, то теперь впору искать хипстерность. То есть гламуризированное отношение к объекту, где важен сам процесс, а не цель. В революции, спортзале, войне, любви, террористическом акте, везде. Это отныне игра, и чтобы не случилось, никогда не показывай, что ты не в теме. «To be hip» – вот и вся теория. Конечно, она гораздо сложнее, складывается из противоположностей, как та же чрезвычайная серьёзность и стёб, но в общих чертах примерно такова.
Хотя есть один секрет. Маленький, но очень важный. Выкорчёвывающий хипстерство под корень. Никогда не будьте идеальными, но только стремитесь к этому. Через грязь, разбитые губы, орфографические ошибки, кривое оформление, стыд, холодный пот вдоль хребта, жалкие семьдесят килограмм на грифе штанги, трясущиеся при стрельбе руки, незнание кто такой Эжен Ионеско и жуткий страх перед броском на цепь ОМОН-а. Хипстеры всего этого лишены. Кодекс «to be hip» запрещает им это. Они должны казаться идеальными, а нам на это наплевать.
Так победим.
