МАЙНД МАНИФЕСТ

[]

Есть лишь одна по-настоящему серьёзная
философская проблема — булимия.

Отдохни, Камю, ты устал.

Трагедия острого ума в том, что со временем

и без должной конкуренции он становится заурядным.

Diamond Ace, K. Marso
«Майнд Манифест»

Слепые пеликаны к востоку от господ

Разуму, утомлённому людьми, которые думают, что это — не про них.

ВВЕДЕНИЕ

#0000

Илай никак не мог понять, почему его называют ИИ.sys, но одно он знал наверняка: пеликаны не могут нырять//

океан выталкивал лёгкое тело и отбрасывал на мелководье//

в Лафайетте становилось душно. Солнце выпаривало кристаллические осадки из болота, раскаляя горячую пыль, которую изо дня в день сметало бризом и луизианскими бурями. Редкий дождь высыхал как слёзы — мгновенно. В таком круговороте было крайне трудно дышать//

ведь барокамеру всегда закрывали снаружи//

«Жуткая Герти» слышала лишь последние стоны — глухой рёв отчаявшихся пеликанов, угодивших в «Анголу» ради одного ужина. Илай не раскаивался. В каждой из вселенных он предпочёл бы смертную казнь, только чтобы не слышать о милосердии//

и когда придёт ураган, он останется сидеть на берегу залива, ожидая падения дамбы//

in progress…

1. Из того, что с нами произошло или могло произойти, мы, как те кантовские голуби, уяснили — проще летать в безвоздушном пространстве, и однажды мы сумеем представить себе лишь то, что связывает одни события с множеством других, подобных им событий, в которых никто не принимал участия — событий несостоявшихся.

2. Но прежде — мы спустимся в канализационную яму. Ведь кто они, чтобы изо дня в день кормить дерьмом с ложки, и кто мы, чтобы это дерьмо попросту игнорировать, верно? Господа этого Мира всегда и во всём правы. Безукоризненно одеты, образованы, богаты, востребованы и приятно пахнут. Не нуждаются в поддержке или дружеских объятиях. Самостоятельны, обаятельны и знамениты. Имеют тех, кого хотят иметь. Самодостаточны и властны, никогда не ошибаются и видят наснасквозь. Новаторы, гении, биоморфы с тонким чувством стиля. Их невозможно опередить, можно лишь уступить им дорогу, понимая: лучше покончить с собой, нежели тягаться с ними, ведь растоптанное эго всё равно сожмёт глотку и заставит смириться с отсутствием недостижимого величия. Образцы для подражания, кумиры, прототипы и протагонисты, приятные запоминающиеся лица.

Полетать, потрахаться и подохнуть.

Мы отдадим свои деньги. Возьмём всю ответственность мира на себя. Поперхнёмся каждым советом. Сменим фамилии, перекрасим волосы… да что угодно, лишь бы стать паршивыми, второсортными копиями копий.

Используйте наспо назначению.

Но сначала мы подарим самодовольным ублюдкам зеркала.

Они слишком к себе снисходительны.

3. Господа полны заблуждений на наш счёт. Это как играть на рояле, не зная нотной грамоты: ключи и паузы являются им иероглифами, точно Сёрлу — в «китайской комнате». Опубликовав свой мысленный эксперимент, бедняга так и не осознал, что его плевок в сторону пионеров в области изучения искусственного интеллекта оказался не более чем диковинным измышлением на манер Еврипида. Концентрация болезненного кинизма. А ведь достаточно было обратиться к элементарной алгоритмизации, чтобы понять: примитивное суждение для недоумка — это всё равно суждение для недоумка.

4. Заблуждение — антагонист познания. Но кто не рад самообману? Спросите ребёнка, что он чувствует. Для него, скажем, понимание долга в системе «семья» выхолощено до одноклеточного «обязан». В частности — уважать маму с папой за то, что те его вырастили, дали крышу над головой; терпеть их несостоятельность и сносить побои; иметь крепкое здоровье, престижное образование и собственных детей. Просил ли он об этом? Вряд ли. Зато профессиональным родителям хватает эгоизма, чтобы выдернуть себе мяса из небытия, а позже — заставить это мясо полагать, будто оно всем обязано. Детей наебали. В качестве и количестве.

Маленьким Колфилдам не достаёт критического мышления, дабы понять, в какую пропасть они угодили. Пубертат вынуждает их влачить пропаганду старости. Разрозненные ювенальные ценности лавируют меж гормональных всплесков и всасыванием риталина. Генезис фатальных ошибок: затхлая интеллектуальная позиция доминирует, оперируя одним лишь словом «опыт» и паразитируя на рыхлой восприимчивости несчастных чад. Отсутствие свободы выбора и угнетение индивидуализма еще никому не спасали жизнь. Следует понимать: такой набор аминокислот когда-нибудь окажется Господином этого Мира, либо пристрелит несколько сверстников в столовой. В упор. В тело. В «Колумбине».

5. Господа не знают потрясений. В их мире всё закономерно и просто. Если они чего-то не знают, то непременно лгут с таким видом, будто стенографист записывает их речи прямиком на скрижали. В магазинах, обещая скидки, или в новостях, манипулируя изящно искажёнными цифрами в угоду статистической стройности. Нас обманывают. Мы это не любим, но жадно заглатываем, делая вид, что всё в порядке. Делаем вид, словно вокруг ничего не происходит, а героина и вовсе не существует; словно в Швеции каждую вторую женщину никогда не принуждали к копуляции. Сделать вид — проще, нежели протестовать. Закрывать глаза, затыкать уши, молчать. Спокойствие — синоним благополучия. Солипсизм. Панорама реальности как бы возникает в холодных пространствах гиппокампа, моделируя все злоключения, о которых хочется забыть. Но в экстремумах памяти — одни страдания. Радужная идеология патологического стремления солгать — это неизвлекаемый штифт, без которого делать видневозможно.

6. Господа этого Мира задают тысячи трендов. Легко попасть дробью в глупого воробья, нашедшего хлебные крошки. Мода. От кутюр. Прет-а-порте. Эротика. Порно. Фелляция. Педофилия. Эпатаж. Глубокая глотка. Марк Джейкобс. Ток-шоу. Рубенс. Копро. Тициан. Всё, что кажется временным, становится вечным. Направление ветра не меняется, течения не существует. Так просто потакать желанию оттрахать какую-нибудь школьницу в собственной квартире, не так ли? Вы гордитесь собой, когда достаёте свои члены из девочек? Нет? А как же их тугие влагалища, приталенные платья и короткие сарафаны «Блуфлай»? Журналы указывают им, что нужноносить. Журналы знают, что нужно снимать, когда мужчина произносит заученные фразы. Больше никому не хочется дрочить в носок или баловать себя струёй чуть тёплого душа. Каждая потаскуха уверена: купить iPhone, выглядеть сексуально, пахнуть сраными розами с нотами белого кедра, выучить названия трёх книг, отсосать за «спасибо» и дать в жопу за «пожалуйста» — это не моветон, это предписания господ[а бога]. Это — самый короткий путь к обожанию. Это — гротескный сексуальный плюрализм. И мыне виним их. Мыими пользуемся. Стоило дать им права и джинсы, как секс превратился в механизм. Теперь никого нельзя изнасиловать. Ведь это всего лишь форс. Гендер плэй. Доггерство. Гомовестизм. Всему дали названия. Парадокс Паррондо, нэймдроппинг, фроттеризм, копирайтинг, коворкинг. И всё ради одного: поддаться иллюзиям, отгородив себя от боли кордоном непонятных слов; ввести себя в заблуждение и кому новой тенденцией, препоручив собственное тело комуугодно за толику восхищения — вялую эрекцию. Такие у господ комплименты.

7. Общество — не эстетический феномен.Каждый из наспоминает себя особенным с детьми, долгами и домами. Симметричными руками, ушами и сосками. Мы открываем холодильники «Бош», бездарно отвечаем в «Вайбере» на эпистолярные помои электронных приятелей-приматов, которые в каждом из вчерауже поделили наш досуг на универсальные оргии завтра: пей-танцуй, «Эмиль Анри» дешёвых ресторанов, и променады по торговым центрам тяжести в поисках того, что мы не можем себе позволить.

Они уникальны: предложения и пожелания, приборы и стрижки, дыхательные пути и ногти, наши друзья. Мы сообща работаем над достижением цели, которую не можемсформулировать годами, но, в конце-концов, остаемсяв абсолютном одиночестве с типовым набором обрядов и последним заключением доктора. Смерть — это всегда твоя смерть, Уильям? Лопаты «Фискарс» или «Люкс» уже роют бесплатные землянки, в которых нематодам будет комфортно. Там темно, сыро и ничего нет. Ни для нас, ни для потомков. Мы уверены: гибель одной клетки не убивает целый организм. И это хорошие новости в поле однородности — не мешать, не отсвечивать, быть безвредным и бесполезным.

Не родиться, не быть вовсе, быть никем.

8. Перманентное отступничество — нормальный порядок вещей. Отказываться от убеждений просто, если размышлять несуществующими категориями. Конформизм памяти вынуждает нас замещать каждое воспоминание ложью, чтобы производить впечатление неуязвимости, за которую, казалось бы, не нужно платить. День за днём убеждая себя в беспрецедентной устойчивости, Господа этого Мира забывают: те, кто никогда не чувствовал боли, в конечном счёте, не считают ушибы, а ломаются с чудовищным хрустом. И это не намёк.

9. Господа уверены: их не заденут бытовые драмы. Вселенская несправедливость обрушится инфарктами на грудные клетки неугодных простаков, осыплется щёлочью на влажную кожу неприметных рабов, для которых господа трудятся в своих фантазиях и альцгеймерах, создавая всё новые баги и решая фундаментальную задачу: какие запонки лучше стянут манжеты на благотворительном вечере в честь сальных меценатов, что потратят на посуду и шампанское в семь раз больше, чем выручат для абстрактных детей. Никто и никогда не войдёт в их двери с обрезом и не спустит крючок. Ведь это варварство: убивать распрекрасных спонсоров всего-на-свете. Никто и никогда не пришлёт им FC-посылку. Ведь пока Эпштейну, Моссеру, Скраттону отрывало руки и головы, господа прилежно изучали тактику отчуждения. И это не намёк. Ни в коем случае.

10. Общество — не эстетический феномен.Мы-то знаем: если декадентский гедонизм — это единственное, к чему поступательно движется тело, то такое тело — просто случайный каскад флуктуаций и ДНК-реплик; если за благопристойность человек ожидает поощрения, то такой человек — не человек, а говна кусок.

11. Мир, в котором не существует свободы на фоне господства причинности, формализован. Всё давно сведено в кодексы и правила, постановления и рекомендации. Но порядок устанавливается не на бумаге, он происходит в самом сознании, и если оно позволяет господам идти в обход формальностей, все установленные модусы и предписания оказываются не более чем юридической отпиской. В странах, где закон работает избирательно, точно выделяя для себя маркером неприкасаемых фаворитов, система никогда не выйдет на новый — совершенный уровень самоорганизации. Когда мыпопытаемся собрать воедино разрозненные элементы, станет ясным как ночь : эмерджентность здесь не при чём.

12. И мыпопытаемся.

ИДЕОЛОГИЧЕСКИЕ КОННОТАЦИИ

#0001

любое утро с хлопьями, резким запахом пота, мочи и сигаретного дыма могло оказаться таким для Илая//

— Неблагодарный сукин сын!

отец переживал тяжёлое похмелье, пока посуда в пробитой раковине собирала проголодавшихся мух//

— Пап…//

— Захлопни варежку!

пацан всё для себя решил ещё тихим днём ранее//

— Пап!

— Мэйсон, может…не стоит?

робкая миссис Лоуни всегда пыталась найти компромисс. Как с клиентом, так и с героином//

— Давай, сопляк, скажи!

— Скажу…//

— Давай!

герпес на губах помутневшего Мэйсона прилип к бутылке «Бада». Мужчина поморщился и чувственно погладил лысину, словно надеялся: грязная ладонь уймёт боль//

— Вот что. Не нужно делать вид, будто вы мне сделали одолжение. Два сраных торчка. Не нужно делать вид, будто я должен вам. Я не просил меня рожать, я не просил отдавать меня в эту трижды ебучую школу, я не просил содержать меня. О, ну конечно! Вас, наверное, вынудили ****ься. Точно, я понял. Вас, наверное, заставили трахаться на одной из ваших хиппи-вечеринок. Как, говоришь, звали того парня…а, вспомнил! Мет. Его звали Кристаллический Мет, и он держал вас на прицеле до тех пор, пока ты, импотент, не кончил в мамашу, которой невмоготу было не ширяться во время беременности. А теперь эта помойка, которую в органах опеки вы называете «счастливой семьёй», изо дня в день пополняется твоей блевотой и её поганым нытьём. Можешь напоследок ещё раз хорошенько меня отмудохать? Пожалуйста, Мэйсон. Отмудохай так, чтобы я придумал новую отговорку, мистер я-мог-бы-стать-звездой-ЭнБиЭй. Мистер бывший, мать твою, коп без регалий. И знаешь, я не хочу никому жаловаться. Только учти, сучара, я сюда не вернусь. И пособие ты больше не пропьёшь. Хотя погоди-ка…бабушка ведь не против…

опешить и обозлиться. Тактика насилия//

— Мелкий выблядок…

защитить вопреки оскорблениям. Вы знаете мам//

— Нет, Мэйсон!

скорее всего, Илай проснётся в одном из сгнивших госпиталей. И вряд ли он пожалеет об этом//

in progress…

13. Мы. Господа этого Мира. Пеликаны. Систематизация — это задача психологии или истории. Любой бесполезной якобы науки, обладающей эксклюзивными правами на изготовление трафаретов и регистрацию штампов. Гуманитарный промискуитет. Как только возникает отклонение, рождается новая классификация, ведь все должны быть посчитаны и умирать по расписанию. Мыне хотим, чтобы нас уточняли. Мы не нуждаемся в индексации.

14. Когда Яломы и Юнги толкуют о лечении от любви или архетипических ядрах, а Шиллер, точно сектант, впадая в предромантический экстаз со своей «Одой к радости», развлекает дружков-масонов, намхочется немного страданий. Ужасающая глубина миропонимания вынуждает взяться за руки и по-дружески покончить с собой. Со всем, до чего довели насгении маленьких господ и слепые компиляции новых проповедников: они поют всё те же песни, вот только никак не возьмут в толк, по ком разливаются их разбитые губы. Они взывают к состраданию, милосердию и эгоизму, теряя нити линейных сюжетов. И будто чувствуя, что их интонации расходятся с аудиторией, стараются угодить во вкусы публики, вновь и вновь пытаясь скрыть недоумение. Но одной подменой понятий, какой господа неизменно наскормят, обойтись невозможно, как бы ловко они ни маскировали больные намерения. Как бы страстно ни уверяли пеликана, что ему удастся когда-нибудь нырнуть.

15. И прежде чем вы убедитесь, что в этот залив невозможно окунуться, мы должны кое-что разжевать и вложить в пересохшие пасти. Как и общество с его мужчинами и женщинами, культуру (её цели) можно поделить дихотомически на идеалы и контр-идеалы. Здесь же становится понятным, что Беркли, Шеллинг, Хайдеггер и Гегель немало заблуждались насчёт собственных суждений, как бы самонадеянно это ни звучало. И ведь достаточно прикинуть: философские школы управляют сознанием так называемых последователей ненаучными категориями, прибегая к диалектике и софистике. Проще говоря, учение каждого из них можно опровергнуть, а можно принять за какую-то извращённую правду. Как и любой эстетический феномен, оно не выполняет никакой практической функции, а лишь бездоказательно спекулирует на костях устаревших тезисов с прогнившей доказательной базой.

[Идеал для них — это убеждение всех во всём.

Для нас идеал — это противопоставление здравого смысла таким идеалам. Иначе — контр-идеализм.В отличие от монистических воззрений, позитивизма, неоплатоники и т.д., контр-идеализм имеет прямое практическое значение]. Отдохни, Бентам, ты устал.

16. Как умственно отсталый Чарли Уитмен, мыстреляем не в яблоки, а в головы.

Склад мёртвых пидоров в Орландо — как склад мёртвых ниггеров в «Криминальном чтиве». Наглядная демонстрация совокупности всего, о чём мыговорили ранее. Модные квиры, модные октябрята из ИГИЛ. А на выходе — сорок девять отважных педиков. Плюс один латентный Вильгельм Телль. Итог устами «брауни» от шестнадцатого июня таков: «Все должны подумать о том, как прекратить дискриминацию и насилие, направленные против геев».

Возможно, Барак, это не то, что мыхотели услышать?

Быть может, проблема не в дискриминации?

Насильственный акт рождается в идеологическом замешательстве и жестокости, в лобных и височных отделах. В угнетающем детстве и загнивающем обществе. Задолго до того, как сам акт вроде бы шокирует и кого-то отрезвляет. Так скажитенам, сколько трупов нужно изваять, чтобы хоть кто-то сделал верные выводы? Было бы сказано.

17. Контркультура не только вскрывает пролежни капиталистической риторики, но и предлагает такие контр-идеалы, благодаря которым становится возможной декомпозиция существующей системы. А в деталях такой системы кроются маленькие гитлеры, трумэны, иуды, метадоны, айсберги, кордицепсы. И однажды кордицепс заставит господ карабкаться по стеблю, а они даже не поймут, что это нужно спорам. Не им. Спорам. Было бы наивным полагать, что контркультура — это «Бойцовский клуб» Паланика, Берроуз с его «Голымзавтраком» или же «Теорияself» Гудмана. Столь же наивным оказалось бы предположение, что контркультура — это культура молодых нигилистов или бедных агностиков. Подобное мнение гуляет среди возрастных эшелонов. Ещё бы. Ведь когда ты стар и бесполезен, только и остаётся мнить с высоты никому нахуй ненужного опыта, что это всё забавы для Унабомберов. Отрицание доминирующих культурных ценностей — это не подростковый бунт. Это концепция воззрений, что врезается в проблематику любого конфликта чуть глубже, чем на то способны самодовольные ублюдки, которым вот-вот начнут ставить пропуски на кладбище. Чтобы доказать вышеизложенные утверждения, достаточно продемонстрировать интеллектуальное превосходство и умение быстро реагировать на спонтанные изменения в системе. И это не мимикрия, это отчуждение.

18. Теория голого клуба: любое отклонение от нормы (в общепринятом смысле) встречает максимальное сопротивление со стороны большего числа разумных элементов системы, когда такое отклонение вынуждает разумный элемент видоизменять тактику поведения в обществе.

Не нужно обращаться к тезису Дюэма-Куайна, чтобы понять: весь гардероб элементов, о которых идёт речь в теории, — всего лишь прозрачные бралеты из ткани социальных сетей, добытых некогда статусов и регалий, мрачного самообмана и бесконечных депрессий. Как виртуально они теряют лица, так же иллюзорны их реноме. Новый пост — и всё, они — скептики, циники, феминистки. Одно видео — и каминг-аут. Единственный твит — и они получают всё сострадание мира. Они мыслят двоично, блуждая в единицах аномальных запросов и получая нули столь же профанированных ответов. Всё это — ради сомнительной (зато популярной) репутации. Потребление идей ради статуса. Но когда кто-то **** их прямиком в глотку, они возмущаются и теряют контроль. Ведь никто не имеет права трогать безобидных недоносков, возомнивших, будто они должны всем указывать путь через «Йелп» или «Фламп», «Инстаграм» или «Тамблер». Единственное мнение, что имеет вес — их собственное. Единственное мнение, способное их убить — мнение populi, выраженное количеством крохотных сердец и больших пальцев. Отдохни, Вайнингер, и ты, Лессинг, ваша самоненависть уже никому не нужна.

19. Господ выдают снобизм и фарисейство.

Пеликаны же хотят трахаться и смеяться. Вопить в электронные рупоры суррогатных сообществ, подчиняющихся примитивным постулатам и догмам, принципам нулевого вмешательства и бесцветным агитациям цифровых плакатов.

Говорить и ждать своей очереди заговорить.

Это главное отличие между инертной средой законодателей и субстратом чего-то вечно жаждущих кое-как-людей.

Первых ничего не заботит. Помимо спокойствия.

Вторые же хотят, чтобы их слышали все. Их волнует абсолютно всё. Помимо причин.

И эта протоплазма годами учит нас смирению. Одни — в директивном, императивном порядке, другие — в рекомендательном. А мы всё думаем: как быстро остывает тело?

Т = (Тж-Тт) / Тч , где:
T — время в часах, прошедшее после смерти;
Тж — температура в прямой кишке у живого человека (обычно +37; С);
Тт — температура в прямой кишке у трупа;
Тч — снижение температуры за один час в прямой кишке (в конкретных условиях).

20. Это накатывает волнами. На высоте исключительных событий мало-помалу жизнь теряет всякий смысл. Поиск решения — имманентный процесс. Мы уверены: существует немало контр-идеалов, которыми можно оправдать прожигание топлива. Но здесь и сейчас (как в части коллективной психодрамы) нам кажется это непрактичным. Сам поиск какого бы там ни было смысла — невыгодное занятие. Даже если на момент предположить, что такое исследование может обернуться успехом…что дальше? Кого устроит даже самый убедительный ответ на вопрос о пространном предназначении, которое само по себе уже фантастичнее вымысла? Мы выведем кого-то на чистую воду, а кого-то поставим к стене их же очевидной неполноценности? Разве это сработает? Нет. Это никогда не работало. Имнужен механизм. И такой, которому не потребуется гарантийное обслуживание.

21. Общество — не эстетический феномен.В вечности его не оправдывают даже случайное благодеяние или вспышки альтруизма. В том человеке, что вырождается в господ, не осталось ничего аутентичного. Вторичные мотивы, вторичная обеспокоенность, вторичные заслуги. В поле информации слишком много мусора. Garbagein- garbageout. Нельзя просто выкинуть всё за пределы орбит, надеясь, что рано или поздно космические помои станут нечитаемым посланием для такого же одинокого разума.

22. Общество вынашивает господ, препоручает тем безграничную волю, разрешая собой пользоваться. Когда это же общество понимает, что совершило ошибку, что-либо изменить оно уже не в состоянии, ведь это состояние контролируется господином. Колесо сансары. Социальные институты поочерёдно нагибают пеликанов, маскируя похуизм коннотациями высшего порядка, а фундамент любого из них не имеет никакой политической или же экономической природы.

Семьи держатся на сексе, свинге, взаимозачёте и полигамии.

Порядок устанавливают выгоды, а не государство.

Производство изрезано поиском наименьших затрат при наплевательском отношении к качеству.

Народное образование работает по принципу от-старших-к-младшим, и не работает по принципу воспитания критического мышления, которым ребёнок смог бы заместить декламации просроченных родителей.

Институт религии важно потирает нос, молится, понимая, что это ещё никого не спасало, и выдаёт беспроцентные кредиты всемирной паутине, где все духовные проблемы можно запросто решить онлайн, пока проповедники насилуют мальчиков в тугие задницы.

Укрывая нас каким-то дешёвым саваном словоблудия, господа придают важность любому своему телодвижению. Что бы они ни делали, они всегда и во всём правы.

Полагать, будто господа владеют каким-то магическим инструментарием, позволяющим манипулировать сознанием пеликана — глубочайшее заблуждение. Само заблуждение и есть тот рычаг, дёргая который становится возможным управление сознанием. Это совсем просто: дайте онкобольному препарат с надписью «ОТ РАКА», и бедняга затолкает в себя столько колёс, сколько вмещает желудок или хотя бы теоретически сносит печень. Никаких панацей, никаких ремиссий. Биомасса использует всё, что позволит ей ещё немного подышать чужим воздухом. Если копрофаги скажут больному, что рак простаты лечится анальным сексом, что сделает отчаявшийся чуть-чуть-человек? Так и работают инструменты влияния. Если человек — доверчивое мясо, изредка подающее признаки никому не нужного разума, то такое мясо слишком легко заставить думать в направлении, выгодном господину. Это — машинерия веры. Мозговые вирусы, что пострашнее нейросифилиса.

23. Как правило, пеликан обнаруживает у себя глубокую внутреннюю убеждённость в том, что определённые вещи являются верными, или правильными, или хорошими; эта убеждённость не кажется им плодом наблюдений или логики. Это — вера.

Обычно они полагают: когда вера тверда и непоколебима, несмотря на то, что она не основана на очевидных фактах — это хорошо. В самом деле, они могут ощущать, что чем менее очевидно утверждение, тем добродетельнее вера в него. Парадоксальная идея «отсутствие доказательств- благо, когда дело идёт о вере» имеет некоторые качества самоподдерживающихся программ, поскольку она ссылается на самое себя. Коль скоро предположение стало предметом веры, оно автоматически подрывает любую оппозицию. Идея «отсутствие доказательств- благо» может прекрасно сочетаться с «верой» в группе взаимоподдерживающихся вирусных программ.

Обструкция веры.

Сопряжённый симптом, который также может наблюдаться у страдающих верой,- убеждённость в том, что тайна per se — это тоже хорошо. Благо не в том, чтобы раскрывать тайны. Они наслаждаются ими, даже приходят в экстаз от их неразрешимости.

Крайнее выражение симптома «тайна есть благо»- Тертуллианово «Certum est quia impossibile est» (верно, ибо невозможно). Это путь к сумасшествию.Когда Алиса сказала: «Нельзя же верить в то, что невозможно»,- Королева отрезала: «Полагаю, ты просто мало занималась… Когда я была в твоём возрасте, я практиковалась по полчаса в день. Иногда мне удавалось еще до завтрака поверить сразу в шесть невозможных вещей».

Электрический Монах Адамса — рационализаторское устройство, запрограммированное верить за человека — мог «поверить в то, во что с трудом верят в Солт-Лейк-Сити» и в момент своего появления перед читателем уверовать, мол, вся наша Вселенная окрашена в различные оттенки розового. Однако Королева и Электрический Монах покажутся менее смешными, если задуматься: они ничем не отличаются от реально существующих фанатиков.

«Тайна есть благо».

Сэр Томас Браун цитировал Тертуллиана с одобрением и шёл намного дальше: «Что до меня, нет в религии ничего вполне невозможного для деятельной веры». И ещё: «Я желал бы упражнять мою веру в сложнейших пунктах; верить в обычные, видимые объекты- не вера, но убеждённость». В этом есть нечто более деструктивное, чем обычноепсихическое заболевание или сюрреалистическая блажь.

24. Господа проявляют нетерпимость к носителям иной веры, в наиболее тяжёлых случаях — вплоть до убийства или оправдания убийства. Не исключена подобная же ненависть к отступникам или еретикам. Возможна также вражда по отношению к иным способаммышления,потенциально опасным для их веры. Таким, как критическоемышление, которое может действовать подобно элементу антивирусной программы.

Встречается ещё куда более экстремистский симптом — самоубийство воинствующих служителей веры. Как муравей запрограммирован кордицепсом на принесение себя в жертву ради размножения паразита, так и молодой богослов не сомневается, что смерть на священной войне — кратчайший путь в небо. Вирус суицидальной миссии.

Ведь очевидно, если чересчур много индивидов принесут себя в жертву, запас верующих сойдёт на нет. Секта Храма Людей прекратила своё существование, когда её лидер, преподобный Джим Джонс, привёл ораву своих последователей в Джонстаун, где убедил более девятисотчеловек принять цианид. А первыми, кого он убедил, были дети.

Вышесказанное уже не кажется наивным, верно? Детей наебали.

Пеликаны исповедуют веру своих родителей и бабушек с дедушками.

Или религии инфекционных агентов: Джонса, святого Павла, Весли, Смита.

А заканчивается это, например, словами Энтони Кенни: «Я вглядывался в гостию после освящения нежными глазами влюблённого, который созерцает предмет своей страсти… Те мои первые дни в сане священника сохранились в моей памяти как дни служения и трепетного счастья; как нечто драгоценное и в то же время хрупкое, словно романтическая влюблённость, прерванная реальностью плохо продуманного брачного союза».

Ты прав, кретин. Господа плохо всё продумали.

25. Следовало бы уточнить несколько деталей. Пеликаны сами по себе — безобидные сукины дети. Они исполняют самые примитивные роли: доктор, психотерапевт, автослесарь или иждивенец, нонконформист или лаборант, официант, приспособленец, да мало ли кто. На пониженной передаче пеликаны подчиняются Дарвину: слепые и голые, родители кормят их из собственных желудков, больше половины птенцов погибают от лап хищников или голода. Нет ничего сверхъестественного в том, как они гнездятся или «ведут хозяйство». Редкие пеликаны могут нырять, падая в стылые воды с огромных высот. Поведение определяется генетически и набором установок, полученных от кормчих. Случается и так, что они промышляют каннибализмом.

ПСИХОЛОГИЧЕСКИЙ ПОРТРЕТ

СЛЕПОГО ПЕЛИКАНА

#0002

всё та же раз-в-месяц-палата. Только пациенты чужие и выглядят карикатурно — гематомы размывают панораму. Вязкий запах табака, аммиака и формальдегида//

если Илай кого и ненавидел, то лишь своего отца, возомнившего себя высшей материей и Хаббардом, которому сломали Сегу маленькие мальчики, крохотные яйца и алкоголизм. В неудачах Мэйсона признать виновными можно было едва ли не всех: пару директоров, кредиторов, сенатора штата, окружного прокурора и русских, террористов и мексиканцев, гены и невезение//

вселенная не любит Мэйсона. Вселенная хочет, чтобы Мэйсон страдал//

— Эй, Йизи…амиго//

ослепший Илай не сразу догадался, что обращаются к нему//

— Йизи, мать твою…//

— Я не глухой. Какого хрена ты меня так называешь?

— Мне сказали, что, оказывается, это ты — ИИ.sys, нет?

— Не знаю. В смысле — да, но…//

— Короче. Мне жаль, что с тобой случилась эта срань, надеюсь, ты скоро поправишься и бла-бла-бла. Ты знаешь, я не самый сострадательный собеседник. В общем, меня зовут Джек. Просто Джек. Друзья зовут меня Джек. Копы зовут меня…//

— Джек, я понял//

— Нет. Грязным ублюдком. Но ты — сметливый малый, серьёзно, извини, что так вышло//

разговорчивый чиканос по имени Джек — не лучший сокамерник. Вечный аромат просроченных фахитос, бесконечная родня и болтовня о границе//

— Есть предложение//

— Приятель, мне лежать больно, — нетрудно врать, если ложь для наблюдателя может оказаться правдой//

— Да знаю я, знаю! Это не к спеху//

— Окей, продолжай, пока я не выключился//

— Ты уж постарайся, амиго//

Джек зашуршал целлофаном, шумно затянулся, откашлялся и продолжил с каким-то спастическим энтузиазмом:

— Смотри. Эм…пять минут три секунды//

— Ещё раз?

— Пять минут. Три. Секунды//

in progress…

26. Мыслящий тростник.»Самовыражение» и «поиск себя» — постулаты современного общества, движущегося в маргинальном направлении. Типичному пеликану присуще рудиментарное мышление с оттенками бомжа. Попытки самоидентификации чаще всего приводят к псевдоумозаключениям и сводятся к: не-быдло, нигилист, веган, сноб, феминистка, либераст. Потребность причислить себя к одной из когорт, превращается в глубокую психологическую зависимость. В благоприятной среде единомышленников пеликан свободно щёлкает клювом, зная, что его при этом не выебут в жопу (Только если это не секта святого анального коитуса). Помимо эффекта повального увлечения, среднестатистический пеликан обладает целым букетом когнитивных искажений: неприятие потери, отклонение в сторону статуса кво, профессиональная деформация, иллюзия контроля — миллион их. «100 правил, как стать счастливым и успешным» — не работают. Но пеликан обязательно прочтет их со святой мыслью о том, что с завтрашнего дня он начнёт становиться лучше. Но лучше не станет. Всё живое не становится лучше. Потому что «всё» — стремится к разрушению. Борьба с прагматизмом заканчивается лицемерием. На выходе — толпа «маленьких людей» с врожденным комплексом неполноценности.

27. Общество больных ублюдков. Симптомы пеликана: эгоцентричность, неврастения, ЧСВ, эмоциональная отрафированность, дефицит личности, гедонизм, эскапизм, ответственность, аккуратность, пунктуальность. Стандартный набор психопата. Информационная передозировка приводит в движение механизм постоянного поиска новых ощущений. Но ввиду ограниченного кругозора и фокусировании на собственном «я», рождаются не Эдмунды Хиллари, а улыбающиеся Мэри Бэлл и Синъитиро Адзумы. «Мы сделали этого ублюдка!» Любопытство одноклеточного доводит его до самоубийства с сэлфи-палкой. Самое печальное — клетки имеют свойство делиться. Бесконечные потоки информации, льющиеся из каждого утюга, провоцируют гиперстеническую неврастению. Диагнозы расходятся, как горячие пирожки. Всех уже давно классифицировали. Все есть тут: МКБ-10 пункт F60-F69. Получив полный букет психологических деформаций, а также четко сформированную господами систему ценностей, пеликан не может более являть из себя угрозу, и смысл его существования сводится к потреблению. Останови, Маслоу, мы выйдем тут. Плевать на твои пирамиды.

28. Материализм — новая религия.Система ценностей, скукоженная до размеров ипотеки. Apple- олицетворение Иисуса Христа. Пеликану свойственно накопительство дерьма не только в своей голове, но и вокруг себя. Ожидание смерти — творческий процесс из нагромождения всевозможного барахла для того, чтобы почувствовать себя человеком. Аплокион был не прав. Новый гаджет — попытка залатать брешь в собственном нищем внутреннем мирке. Для эукариота духовные потребности — чтение «Отче Наш» в любой непонятной ситуации и ношение креста, в знак принадлежности к фанатичному клану. Остального он не приемлет. Расстановка целей для пеликана стандартна и уныла, как чтение статьи о схоластике на Википедии. Дом, семья, работа, дети. На детяхобычно их существование во времени и пространстве как таковое заканчивается. Накопительство в системе пеликана пованивает истинным мазохизмом и заставляет начинать мыслить кредитами. В стремлении обложиться мягкими ватниками он вгоняет себя в осознанное рабство. «Чтобы как у всех».

29. Как говно я — человек. Каждый уважающий себя пеликан обязательно предпринимает некие попытки самоанализа. Большинство из них ощущают внутри себя легкий налет неординарности с привкусом мессии. Обычно тонкая натура скрывается за вялым оперением и прослойкой жира длинною в бесконечность. Разобраться в себе ему помогают тесты-онлайн на определение сорта говна, к которому он принадлежит. Сангвиник, холерик, интроверт, скорпион, рак, свинья, вуайерист. Святая непоколебимая вера в зодиакальный круг, пожалуй, превзойдет веру апостолов в господа бога. Потребность «узнать себя» вызвана редкими приступами дезориентации в социальном пространстве. Пеликан должен рационализировать всё, что только можно и находить объяснение вещам, что часто вводят его в смятение, начиная от потребности всех расстрелять и заканчивая выбором цвета носков. Типовой классификацией своей, никому не нужной туши, они доказывают самим себе, что с ними «всё в порядке».

30. После сбора данных «о себе» пеликану надо как-то жить с этим дальше. Тут на помощь приходят маэстро из соседнего подъезда, вроде канонизированного Дэйла Карнеги или Стива, мать его, Харви. Помощники для вычищения душевных авгиевых конюшен. Спрос-предложение на этом уровне пребывают в балансе. Когда у человечества появляется проблема, какой-нибудь доморощенный наркоман обязательно найдет способ подзаработать на этом немного бабла, а заодно объяснить человечеству «как жить дальше». «Как стать богатым и успешным». «Как управлять миром, не отходя от холодильника». «Как завести друзей, будучи копрофагом».

31. Ниже, чем у Кафки. Количество лайков обратно пропорционально уровню IQ. Культ большого пальца =апофеоз социального эксгибиционизма. Мир пеликана перестает быть прежним после осознания того, что секс скучнее чтения новостной ленты.

Самооценка типичного слепого складывается из потока рефлексии над собственной фотографией.Потребность в оценке себя окружающими так же приоритетна, как пожрать.

Существование за решеткой хэштега.

Личная жизнь становится достоянием толпы.Пеликану нечего скрывать, потому что сложно что-то скрывать, когда у тебя ничего нет.Одобрение со стороны вырабатывает у него глотательный рефлекс, не получая нужной подпитки на очередной высер, пеликан бьётся в конвульсиях депривации.Пеликана-эксгибициониста следует отличать от Pelecanus — in-cognitus.Маниакальность данной шизофрении граничит с амбивалентным расстройством. Они это ненавидят. Но им это нравится. Самооценка амбивалентного пеликана настолько занижена, что его пребывание в социовакууме сводится к напяливаниюfacekini и совершению актов вандализма. Однако смысла в этом столько же, сколько в отчете о «Разрушении унитазов в Глазго». Проблема амбивалентного пеликана в том, что псевдоанонимность скрывает школьницу с синдромом дефицита внимания. Чаще всего они могут принадлежать к другому подвиду «пеликана — осознающего», воина системы, хейтера, гика или девственника. Линейка комплексов амби-девственника может теряться за горизонтом. Глубже, чем у Кафки.Потребность самоутвердиться за счет собственного початка интеллекта приводит к срыву джекпота на кондукторше или многодетной мамаше, хотя сэтим же успехом можно было бы навалять ****юлей инвалиду или бабуле. Икаете? Послушайте Фесмайера — сделайте себе массаж прямой кишки.

32. Эффект плацебо или «пеликан-осознающий». Есть мнение, что при совершении своего первого убийства, психически здоровый человек испытывает непреодолимую рвоту, настолько противоестественен этот процесс. Примерно такие же ощущения вызывает пеликан-осознающий.

Стадия 0: зарождение. Иногда случается так, что слепой пеликан буквально на мгновение начинает осознавать происходящее вокруг.Это подобно избавлению от нарколепсии, когда ты открываешь глаза и обнаруживаешь себя стоящим по гланды в выгребной яме с теплым и мягким коричневым содержимым. Ментизм сменяется дезориентацией со всеми вытекающими постинтоксикационными симптомами. Пелена спадает на пути к свежему воздуху, но едкий привкус всё еще оседает на языке. Зашквар бюрократии, аморфное существование, флегмы, шлюхи, коррупционная пропасть, черный властелин, шаблонность, стереотипы, совок. Ваша зона комфорта.

Стадия первая: отрицание. Пеликан-осознающий начинает подозревать, что в системе произошел некий сбой. Происходящее больше не напоминает невнятный стрим. Его потуги проникнуться сутью проблемы сводятся к фрустрации над выпуском новостей и попытке доказать себе, что «всё нормально». Дабы убедиться в том, что его подозрения являются ложными, прозревший пеликан ставит себе депрессивный диагноз и ударяется в чтение побочного шлака вроде трансерфинга, библейских заповедей, азов ведической культуры, египетской мифологии и Ницше.

Стадия вторая: гнев.»Почему именно я?» Пеликан-осознающий понимает, что он серьезно болен, что само по себе уже является достижением. Ницше не справился. Спиноза и Кроули идут нахер. Прозревший начинает выделять хлорпикрин при упоминании любого, кто пытается систематизировать, проводить аналогии, ставить диагнозы и раздавать советы. Отщепенец не понимает, почему все вокруг улыбаются и смеются, жизнь продолжается, и она ни на миг не остановилась из-за его «болезни».

Стадия третья: торг.Попытка челенджа сравнима с переучиванием левши. Жизненная позиция: совершенствование мира. Главное в людях: доброта и честность. Кому здесь продать душу? Новоявленный «глашатай» несет свой мессадж в толпу слепых с усердием архимандрита. Но со временем накатывает осознание, что голос любого пеликана не более, чем глухое, рычащее ворчание.

Стадия четвертая: депрессия.Юрисдикция Брейвика. OR. Некоторые зрячие, упиваясь собственной эгодистонией, находят способ решения проблемы из сложившейся ситуации по средствам выхода в окно. Летите, юные Икары.

Стадия пятая: Принятие.Пеликан не прав. Сколько стоит жить в темноте? Присядь, Элизабет. Встань, Джефферсон. Слепой закрывает глаза и считает до десяти. Пока коричневое тепло снова не заполняет его легкие.

СКРУЧЕННЫЕ В ОРИГАМИ

#0003

ИИ.sysпролежал в госпитале три недели. И ровно двадцать один день он обдумывал предложение Джека//

глубоко внутри и немного снаружи Илай понимал, что не стоит связываться с мексиканцами, не смотря на то, что это им нужна его помощь//

но для начала нужно было найти пристанище. Картонная коробка в «Саут Шор» с видом на аэропорт Нового Орлеана «Лейкфронт» стала открытием для пацана, у которого был свой дом. Какие-то родители и вроде-как-друзья на машинах//

каждый вечер Илай наблюдал за тем, как заходят на посадку самолёты, проплывают громадные яхты и скромные клиперы. Он отказался от постели и пособия, но чувствовал оргазмическое влечение к свободе, которой никогда не имел. Мобильник, оставленный Джеком, зазвонил в момент, когда ИИ.sysзасыпал в тёплой упаковке «Bosch»//

in progress…

33. Мы хотим трахнуть Марин ле Пен и Марту Стюарт.

Биолюминесценция Arachnocampaluminosa.

Светлячки остаются на стадии личинки от шести до двенадцати месяцев, после чего окукливаются, превращаясь в безротое взрослое насекомое, живущее всего несколько дней. «Единственное, что они успевают, это полетать (причём так себе), произвести потомство и умереть, — это слова энтомолога Джорджа МакГэвина. — Взрослые же все свои силы тратят на производство яиц, так что способность светиться они теряют».

Полетать. Потрахаться. И подохнуть.

34. Информация посредством сенсорного опыта поступает на обработку. Возбуждает аксоны, активирует клеточные мембраны, воспаляет эмоции. Они, в свою очередь, реверсом отдаются мозгу, подвергаются осмыслению, цепляют на себя всё новые пласты информации и создают цикл, генерируя желания, от которых тошнит, как Рокантена, или возбуждает, как Теда Банди. Мясо начинает шевелиться: либо повисает в отблесках рефлексии, так и не дав либидо создать ценность действия, либо вручает себя мортидо, омывая бесталанность депрессией или насилием. Формы и массы пространства покупают пеликанов во времени за бесценок или отдают безвозмездно просторному городу. Любому из тысяч одинаковых. Фасад — не критерий. Но пеликаны убеждены: на одном из этапов можно себе соврать. Раз. А потом другой. Квантовый самообман, бесконечный и вброшенный, точно Чацким, в чужую голову, которой остаётся принимать математически безотносительно любую ложь и слишком поздно различать эти true/false, даже прилежно подвергая критическому восприятию каждую литеру океанов бескрайней болтовни.

35. Полетать. Потрахаться. И подохнуть.

И если позже ощутив, что мало-помалу жизнь теряет всякий смысл, даже поняв, что неспособен удержаться на высоте исключительных ситуаций, таких, например, как любовь, пеликанпопытается тем или иным способом вернуть утраченное, то ему это не удастся. Причина в том, что отныне он душой и телом подчинен властной практической необходимости, которая не допускает, чтобы о ней забывали. Всем его поступкам будет недоставать широты, а мыслям — размаха.

36. Полетать. Потрахаться. И подохнуть.

В комбинации обыденных достоверностей то и дело возникают девиации, приближающие сознание к трансгрессии — это заклинание для пеликана, возомнившего, будто всё можно «загуглить». Будто можно поставить на автосэйвинг последовательность необдуманных действий. Будто что-то можно вернуть, исправить или забыть.

Нет, мать твою, нельзя.

37. Полетать. Потрахаться. И подохнуть.

Онибы взобрались повыше, убедили себя в изотропной бесконечности, разорвав учебник биологии, послав нахуй Флеминга с Дарвином, и полетели, но, полагая, что левитируют, обнаружили бы себя в метре над тротуаром. Напоследок. Или навсегда.

Pause.

Глупость голубя в безвоздушном мире. Определяющей становится лишь последняя ошибка, допущенная мгновением ранее. Во времени, в координатах, пространстве Минковского, в динамической системе, в запертой комнате. Везде, нигде и здесь. Горизонт событий равномерно ускоренного наблюдателя. Светоподобные линии будущего сходятся в точке с линиями прошлого, как бы отвечая на вопрос Камю. Это не поддаётся математической интерпретации, осмыслению или отмене. Они знают, что окажутся «6 feet under», но в своём собственном миллионе микрометров от земли, замерев, понимают: умирает кто-то другой. Не они, а те самые наблюдатели, лишённые способности наблюдать за собой. Берроуз капает на гиппокамп, По давит на разум грязной подошвой неизбежности, Моцарт и бактерии находят ушные каналы мрачными маршами, утерянными в аррондисманах Парижа и детства, но возникших в точке бифуркации, где Кафка оживает в обжорстве и страхе. Снег ложится бледным саваном, точно желая смягчить удар. Сверху — отблески газовых гигантов. Это их свет в конце.

Но ты — не звезда. Ты не светишься.

Play.

38. Полетать. Потрахаться. И подохнуть.

Когда речь идёт о самообмане, чаще всего такая ложь — оправдание какой-нибудь замечательной ***ни, которой заниматься бы не следовало. Даже в этих буквах сквозит полуправдой. И сквозит так, что дверь за спиной то открывается, то закрывается, намекая: надо бы поставить прочный засов там, откуда выпадают скелеты.

Какими бы распрекрасными эти скелеты ни были.

Пеликаны врут не господам. И не нам.А себе.

На собственном поле рефлексии они уступают рефлексам. Ищут простейшее решение, заглядывают в конец учебника, но всё не могут понять, что они наёбывают не систему. А себя.

Их научили подражанию, мимикрии, действиям по образцу.

Их научили плотно торчать на самообмане.

Фолкнеру сказали превратиться в бутылку. Сказано — сделано.

39. От редкого пеликана все чего-то ждут. Он должен отменно выглядеть, иметь детей, любить кого-нибудь, работать, сервировать стол по всем канонам этикета, высыпаться, быть вежливым, искренним и гуманным. Честным, но не честолюбивым. Он обязан танцевать, когда все сидят, и сидеть, когда все протестуют. Чужая воля в натуральную величину. Нулевая сопротивляемость человеческого лица. На второй или четвёртой стадиях- без разницы. Ветераны приватных опорожнений не умеют чему-то соответствовать, они не могут высыпаться, если господинприказал не спать, как не в состоянии быть любезными, когда враждебная среда вынуждает попросту молчать.

Бетти Форд сказали пить — и она пила.

40. Они придумывают болезни, придумывают друзей, фиксацию имаго, геометрию убийств (сначала синдром Мюнхгаузена, затем — кверулянтство; крутой трюк). В то время как реальность продолжает существовать автономно, пеликаны неистово себя убеждают: ничего нет, а если и есть, это можно изменить лучезарными улыбками и «всё-нормально-верой». Этот аспект самообмана особенно прекрасен.

Считая до десяти, они могли бы вечно кричать «Марко», надеясь услышать знакомое «Поло». Но у среды, в которой бедолаги обитают, другие планы на рулоны заблуждений пернатых имбецилов.

Мэрилин сказали успокоиться. И она вкинула «барби».

Концептуальное посвящение пеликанов в дивный и свободный мир, где Кока-Кола продаётся в бутылках и киосках, а газеты приносят едва ли не к двери. Где Фромм может отсосать у id109311053, а Мейнерт в своей австро-венгерской манере просто пришёл бы в исступление, взвесив собственное ничтожное вещество мозга и самомнение @Olyan_7.

Им не нужны имена в свободном мире.

Аккаунты делают лица, пока лица расширяются в пространстве, теряя симметрию и восприимчивость.

Им не нужны книги в свободном мире.

Информация приходит графически. С короткими фразами. Комиксами. Панчлайнами.

Выготский в ахуе.

Шекли сказали выдохнуть. И он закурил.

41. Гамильтон и Харинг на мольбертах стен. Мадам Баттерфляй на игле. Утончённое стремление быть оригинальным превращает человека в заурядное ничто. Пусть общество и не эстетический феномен, но оно выразительно диктует пеликану, что есть мода, что есть цель и кто там главный.

Яма в асфальте как напоминание: объезжать придется вечность.

В деталях, что несут пеликану данайские дары, раскрывается невозможность трансгрессии. Какие могут быть рамки, если выходить некуда?

Всё ещё трудно понять, к чему мыведём?

Тогда придётся напрячь каждый мускул ввиду вашей склонности к рационализации. Внимание, тупой ублюдок, сейчас будет расшифровка. Суммируй.

[Это бесконечная делимость в конечном пространстве. Зажатые в бетонных катакомбах пеликаны не видят света, не слышат звуков, не различают цветов. Как только новый тренд захватывает истерзанный разум, почти-что-примат попадает в подчинение практической необходимости не забывать об этом. Он не забывает не забывать. Он старается вспомнить, о чём он старался не забыть. И его не волнует ценность явления. Он во власти минутного поклонения незначительному счастью. Здесь он засыпает на обмане. Здесь же — делает пару шагов назад в угоду антуражу, но оступается на тех выбоинах посреди платных дорог, ломает тонкие ноги, а в голове мерцает лишь звонкое: «Что же дальше?»

А дальше — уникальный моцион примитивных желаний. Кавалькада минетов за обожание. Обычная пачка или красивая упаковка. Это уже не спираль, по которой дети утекают в мировой океан, это лужёная воронка Бетти Форд, на дне которой — точка размером с родинку обдолбанной Мэрилин. Она не хочет быть лавд бай ю. Ведь она, как и ты, подчинялась необходимости глотать барбитураты, пока её восторги не закончились ублюдочной панихидой и кислотным Уорхолом из плеяды Гамильтонов или Харингов. Фолкнер обязательно рассмотрел бы это со всех ****ых сторон, чтобы написать ещё один заунывный «Шум и ярость», как бы потакая рёву слепых и голодных пеликанов. Такие как МакГэвин выводов не делают. Они лишь обращают твоё рассеянное внимание на то, что ты ничем не отличаешься от Arachnocampaluminosa. Полетать. Потрахаться. И подохнуть. Однажды ты заметишь, что тебя давно поделили кубиты новостей и предложений, спросишь себя, мол, как такое могло случиться, что ты утратил все нити контроля. И мы тебе скажем это так громко, чтобы ты услышал: тебе уже продали «билет на планету Транай», где господа нашли способ снять медальоны со взрывчаткой с собственных артерий. Теперь они вымещают злобу не на роботах — на тебе. Не чувствуешь побоев? А кого тогда трахают, пока ты летаешь?]

ЭТОТ ДИВНЫЙ НОВЫЙ ОРЛЕАН

#0004

— Амиго!

— Я согласен//

— Эй, я не тороплю тебя, приятель. Как только…//

— Пять кило. У меня есть пять кило//

— Ты шутишь?!

— У меня плохо с чувством юмора. Через две недели, в воскресенье, в 23:14, пристань «Саут Шор», в это время прибывает самолёт из Копенгагена. Сделаем всё под шумок. Придёшь один//

— Окей, амиго! Подожди…в каком Орлеане? «Катриной» занесло? Или обдолбился? Дегустация, да? Я понял!

— Смешно. Очень смешно. До завтра. И да, я теперь живу здесь//

— Знаю!

оставалось надеяться, что сорок тысяч — не обман. Но на случай, если Джек чего-то недоговаривал, у ИИ.sysaв кармане лежал «Глок»//

чиканос знали, кому продавать. Детям и шлюхам. Этот сегмент всегда разбирался в хорошей спидухе//

in progress…

42. Когда нам говорят не думать о Новом Орлеане — мы о нем НЕ думаем.

И не потому, что внушение и трепет перед дикторами-диктаторами берет фору над сознанием, а личное мнение и право голоса становятся заложниками предубеждений, делая из тебя послушную субстанцию человека, кластер бактерий и ходячий набор таблицы Менделеева — нет. Всё дело в том, что в Новом Орлеане нет ничего Нового. Пеликанов снова naebali. Расходимся.

[Пусть текут хорошие деньки!]

43. Девяносто шесть эукариотов на девяносто шесть станков. В мире альф нет альтернатив, любая погрешность делает тебя не-до-человеком, будь то брак на производстве, вроде разной длины ног, или подпольное происхождение от древнего семитского рода. Для каждого уготовано своё клеймо, и своё место за станком, хотя кому есть до этого дело, кроме сборищ аля «боди позитив». Страх быть пришитым к одной из каст, стать эпсилоном, быть не нужным толпе — страх поколений.

Пеликаны не умеют называть вещи своими именами, поэтому они прикрывают моральную наготу и неспособность выразить собственное мнение не в угоду толпе — «толерантностью». Ради всего святого, только не выходите из комнаты, не портите статистику.

Сутяжничество ввиду собственной неполноценности заставляет пеликанов вращаться в западном направлении. Ничего не значащая биомасса, дефекты, не нужные даже собственным родителям, подают голос только в том случае, когда за пульт встаёт глобальный предиктор. Марионеточный спектакль с опытными чревовещателями обойдётся вам дешевле карибского кризиса. «Защита прав чего угодно — это круто»- внушают господа. Защитим права ЛГБТ, права негров, права животных, андрогинов, электрочайников, наркозависимых, неважно. Список команд прост: деифицировать, ненавидеть, защищать, презирать. Пеликаны относятся к эпсилонам терпимо. Господа к пеликанам — снисходительно.

Потому что.

[Господа предпринимают попытки легализовать всё во всём. Окно возможностей Овертона расширяется до размеров Европы. От скуки ради, для забавы, от мнимого прогресса мы движемся к регрессу, преодолевая пороги стагнации раз в десятилетие. Господа любят указать наманикюренным ногтем на нечто застрявшее в мусорном баке, что будет в процессе выужено любым унтерменшем, оттёрто до блеска и выставлено на пьедестал. То, что сжигали на кострах в XV веке, сейчас становится причиной нравственных войн. Морального разложения. Процесс гниения поражает участки памяти, заставляя забывать, почему очередная антиобщественная идея была отправлена на помойку. Господа мыслят анахронизмами, пеликаны — цитатами из популярных песенок. Расстановка сил заведомо обречена. Господа форсируют фарс. Господа спонсируют глупость. Со скоростью перемещения нервных импульсов, они возвращают всё в исходную точку космологической сингулярности, чтобы потом взорваться.]

44. Утопическая гуманизация подобна вирусу в живом организме — она вызывает химическую реакцию, сопровождаемую температурой, слабостью и иногда (чаще) тошнотой.

Потому что по природе любой пеликан — изначально пропитан идеей здорового общества. Он познает толпу в сравнении с себе подобными. Понятие «семья» формирует общие представления о том, «как должно быть» и о том, «что правильно». Каждый мыслит с позиции альфы, если твой организм и внутренний мир не содержат минимальных деструктивных колебаний. Быть «нормальным» — нормально, остальное создано для того, чтобы показать эпсилонам степень собственного превосходства над ними.

Для того, чтобы убить скуку.

Потому, что альфам не нужны аппендиксы, им не нужны обезьяноподобные ублюдки, отличающиеся строением глаз, мозга, позвоночника, образом мысли. Этот конвейер следует только в один конец.

Потому, что.

45. Изначально пеликан — существо асоциальное.

В мире нет лестниц, только удобные ровные пандусы. Вниз. И никаких вам социальных лифтов, ребята.

Иллюзия сита — отбирать сильнейших, сбрасывая слабых со скалы, привела к появлению оптимального соотношения между количеством элиты, и обществом слепых пеликанов. Перепроизводство и недопроизводство «элиты» приводит к Перл-Харбору в социальной среде. Геноциду со стороны эпсилонов, большевиков и челяди из крестьян, готовых сражаться с вилами наперевес, защищая свое человеческое достоинство. Ничего не умеющие пеликаны, не приспособленные к процессам объективной оценки, выпячивают свой субъективизм, возводя его в квадрат и получая истину в последней инстанции.

Парадигмы правят миром. Пеликан не может уместить в своей голове мысль о свободе выбора, хотя прекрасно справляется с усваиванием такого дерьма, как: школа, армия, вуз, работа, смерть.

Гипнотерапия приучила их ненавидеть всё, что уготовила им жизнь в пернатой общине. Каждую ночь они закрывали глаза с мыслью, что дальше -только хуже. Глубина собственного неосознанного страха похожа на черную дыру, поглощающую солнечный свет. Асоциальная тварь готова сидеть под кроватью, в шкафу, прятаться в темноте, где угодно, лишь бы не быть втянутым в процессы, призванные сделать из него полноценного члена общества.

Пеликаны забывают себя со скоростью больного Альцгеймером.

Детские сады, школы, вузы, работы — они ненавидят это всё априори. Спросите у двухлетнего ребенка, отчего он глотает сопли, ступая на порог своей будущей жизни в социуме и открывая свой шкафчик с петушком? Оттого, что с этого момента начнется большое представление. Старт будет дан и цирк отправится на пожизненные гастроли. С этого момента определится его роль в спектакле. ОНИ найдут тебя раньше, чем ты успеешь задуматься над собственными желаниями. ОНИ решат за тебя, кем тебе быть. Твое мнение никому не сперлось, ты будешь предоставлен на растерзание себе подобным всегда. Всю жизнь ты будешь учиться делать только одно единственное глотательное движение, превращаясь в то, чем тебя видит толпа. Нуб, задрот, социопат, звезда, отличник, богема, алкаш, бьюти-блогер, вейпер, черлидерша — для всех уготовано теплое местечко в аду. Гримаса ужаса на картинах Мунка. Общественное мнение подобно проститутке заставит тебя быть пассивом или активом. Но если ты обладаешь громким голосом, а твой кулачок чуть больше размера челюсти среднестатистического пеликана, то можешь стать на сдачу еще и универсалом.

Боже, храни королеву.

46. В мире нет панацеи от всех болезней.

В Новом Орлеане все по-старому: доктор Фишер рассчитывает оптимальный маршрут макания печенья в чай, феминистки патентуют Urinelle, и нам хотелось бы верить в то, что голубой шар вращается из-за слишком интенсивного движения хвостами сомообразных рыб. Здесь ты можешь посадить космический аппарат на комету и быть обвиненным в мизогинии. Твоя сексистская рубашка не дает нам покоя, Мэтт. Ты все еще рыдаешь? Невежество маленького мира, танцующего под песни поющих хомячков, заставляет усомниться в правильности выбранного тобою пути. Быть может было бы лучше быть… Никем?

47. Пеликаны в совершенстве овладели искусством Чиндогу.

Они не брезгуют прагматизмом и готовы ассимилировать мир, становясь чуть больше капустой, чем кроликом*. Держатель для век, «волосатое» эго, материал для преобразования отрицательного биополя {погугли}, забрало для мертвой рыбы.

Многие люди, готовя пищу, испытывают неловкость, глядя в глаза рыбы у которой они собираются отрезать голову. Это приспособление позволяет избавиться от подобного неудобства и избежать тяжелой эмоциональной травмы.

Смотри мне в глаза, Хаксли.

Им лучше надеяться на живительную силу духа. Питаться праной, верить в витализм, поклоняться богам аюрведы.

Они прибьют к кормушке крест и назовут его: религиозно-медитационный аппарат, а с булимией разберетсяпатент ; 4344424.

Пеликан запрограммирован на поглощение. Основная цель существования — как-нибудь прожить, не испытывая чувства голода.

Им скучно.

48. Пеликан впадает в нирвану от очередной выброшенной на берег чернухи. Смаковать трэш, облизывая пальцы, это то, что невозможно уничтожить или искоренить. Пеликану не интересен процесс созидания, процесс разрушения сидит на молекулярном уровне, глубоко между решетками ДНК, в формулах лейкоцитов, в траншеях мозга. Вы пускаете слюни на катастрофу, бьетесь в эйфории от геноцида, чужая смерть — ваше моральное благополучие. «Катарина» — единственная достопримечательность в цепочке воспоминаний. У кого-то другого — нет ничего. Не у вас. «Сдохни», «Заткнись». Социальный театр продолжает гастроли, мирный житель — очередная маска воспаленного эго. Порождения ненависти уповают на спасение в другом мире, в другой жизни. Где угодно. Но не здесь. Не сейчас. Здесь мы еще немного напустим желчи, искупаемся в помоях культурного сблёва, ведь вы осознаете ценность: ваша шкура дороже, чем бедные маленькие камбоджийские детишки. Дороже, чем эпсилон, но дешевле доллара. Богословы продают душу дьяволу на выходе из материнской утробы. Ваше появление — это уже вандализм. Вам не откупиться крестом и знамением, библией или хиджабом, аскетизмом или оскоплением. Господа уже подобрали для вас место в труппе и заняли балконы, вооружившись своими лорнетами.

49. В Новом Орлеане нет ничего нового.

Пеликаны верят кому угодно: гуглу, соседке, шлюхе, анонимным комментариям на кинопоиске. Но только не себе. Верить себе — табу, ведь ты же знаешь, что как говно ты — человек. Балансируя на грани самосомнения, пребывая в зоне риска, они творят свои странные ритуалы жизни в тестовом режиме. Но это не бета версия, нет кнопки отмены, нет сохранения, никаких рестартов. Фраза «начать жизнь заново» настолько мифична, что превращается в религию, в утопию, в то, о чем думают, но боятся сказать, а если и говорят, то с тенью ироничной улыбки на лице. Но это, блять, совсем не смешно.

ГЛУБЖЕ, ЧЕМ ОГАЙО

#0005

Илай соврал. В самодельной землянке на окраине Нового Орлеана он спрятал не пять килограмм. А тридцать три. Но чтобы возобновить производство, ему нужны были деньги. И прекурсоры. Бездомный Вилли каждый божий день заглядывал на «склад» по поручению ИИ.sysa, взамен же получал едва ли не чистый амфетамин в неограниченных количествах. Ведь за месяц больше килограмма даже прожжённый «кладовщик» сдолбить не мог. Хотя за пару дней до встречи с Джеком Вилли попытался стать душой компании — угостил пару проституток. Илай прострелил бедняге колено//

сухие реагенты//

бензальдегид. Нитроэтан. Катализатор — циклогексиламин. «Ледянка»//

конденсация//

промывка спиртом//

готовый нитропропен растворяется в изопропиловом спирте с водой и уксусной кислотой.

несколько градусников. Получение нитрата ртути. Алюминий. Амальгамирование// восстановление//

мантра ИИ.sysa//

всё воскресенье он провёл в коробке, считая таксистов у входа в аэропорт. Это успокаивало. Одна женщина хотела подкинуть парнишке немного денег, но Илай отказался, поблагодарив жирную леди за великодушие. Наверное, чистила карму.

:13 — никого. Ни шлюх, ни «соседей»//

:14 — ИИ.sysвышел «из дома», закурил и огляделся//

Джек. Джек в костюме копа, с фонариком, наручниками и потрёпанной здоровенной фуражкой//

— Господи, блин, Иисусе. Тебе бумбокса не хватает. Как будто сейчас раздеваться начнёшь//

— Амиго, это подгон от картеля. Для маскировки//

— Клоун ты. Просто клоун//

— Я и обидеться могу!

— А если я дам тебе это?

Илай вытащил из коробки тяжёлый свёрток с пометкой «Бабушке Марии», попутно проверив, уютно ли стволу в широком кармане//

— О, приятель… — Джек выудил из фуражки стодолларовые юниты и швырнул их в сторону//

— Взвесить не хочешь?

— Прости, амиго, весы в гульфике не уместились. Там — пятьдесят тонн, — он махнул в сторону небрежно разбросанных денег//

— Что?

— Это подгон от картеля. Через месяц хотят ещё двадцать. Не болей, друг, твоя нога выглядит…дерьмово//

быстро и, не смотря на маскарад, профессионально. Илай хотел бы удивиться, но для различного рода изумлений всегда требуется время//

которым он не располагал//

да и колено вот уже неделю не давало покоя//

inprogress…

50. «And that»s like hypnotizing chickens». ;

Подобные пространные измышления, что исчисляют глубину эстетизма, равно как и поход урагана «в тело» Нового Орлеана по шкале Саффира-Симпсона, не должны вводить в заблуждение никого из тех, чьи глаза до сих пор скользят по тексту. К тому же мыдежурно субъективны и претенциозно глупы, как вам могло показаться. Но всё же: мы констатируем (а еще перевариваем и коллекционируем) факты. В общем, вспоминая Берроуза: «Кто поумней, тот поймет с полуслова». Перепевая общие представления о физической привлекательности (не пытаясь соревноваться с Умберто Эко, например) мыпросто пришиваем их к видимой реальности. Будь то последствия генетической одарённости, или же приобретенная красота, которую за символическую сумму дарят пластические эскулапы, всевозможные салоны, ОрифлЭйвоны и т.д.

Fade in.

51. Щёлк.

Это проблема красивых девочек: их осыпают вниманием и подарками, с детства дюкерт-гвоздями забивают идею о превосходстве над толстяками и калеками, целуют ручки и наряжают в розовые платья. Маленькие чудовища утопают в себе, замыкаются на эстетике и ждут своих Серано, которым придётся бесконечно изрыгать оды гнойному самолюбию одноразовых пернатых подруг. Пока безобразные дети борются с угрями и обжорством, патентом ; 4344424и новой жизнью, а бедные ублюдки берут опасные бритвы, разбредаются по ванным, заботясь о прокуренных швах кафельных полов, и утекают по трубам в мировой водоём, барби летят на Гоа с первыми встречными. Их трахают на закате, привозят родителям и оставляют под дверью c едва ли не просроченной красотой. В целом знакомая картина. Избегая пересечения с эзотерическими категориями типа «духовная красота», стоит отметить, что тело — попросту универсальная валюта, которую неплохо было бы обменять на те или иные блага, пока не наступила «возрастная инфляция» (иными словами — старение), а как следствие — обесценивание. Конечно, нельзя просто игнорировать пресловутый внутренний мир вывернутого наизнанку пеликана, но давайте будем реалистами: все хотят Самых Сексапильных Самок Мира или Поджарых Атлетов С Толстыми Кошельками. А если эти ребята располагают интеллектом, превосходящим уровень хотя бы вентилятора, то можно считать, что обладатели таких уникумов трижды сорвали джек-пот.

А значит, уродливые пеликаны сделают всё, чтобы понравиться им.

Отполируют гениталии салфетками. Выкрасят волосы. Порвут мышцы. Купят одежду известнейших брендов. Разрисуют кожу татуировками и устроятся на работу, чтобы иметь деньги. Иметь красоту. Но предположим, что им не повезёт. Вселенная, скажем, не любит их. И как бы старательно они ни выталкивали штангу, или сколь бы усердно они ни правили носы в хирургических отделениях, образы остаются теми же плюгавыми отражениями в зеркалах, что они так не любили в детстве, отрочестве, а затем и в зрелости. Половой и ментальной. Ни одна из капсул «Редуксина» не придаёт их талиям формы, а набивший оскомину «Аликапс» по-прежнему не поднимает солдатиков даже на сантиметр. В таком случае, они всегда могут спросить себя: что плохого в том, чтобы быть шлюхой? И неважно, зовут ли их Розами или Павлами.

Станьте донорами самоуважения. Да, возможно, очередная ночь принесёт тяжелые мысли в купе с осознанием того, что вы просрали остатки (или зачатки) достоинства, зато вы никогда не почувствуете себя одинокими. Ведь не в том ли кроется первобытная причина одержимости красотой?

Страх одиночества.

52. Можно неустанно что-то мямлить о самовыражении и стремлении к уникальности, набивая Твити на пояснице или латинское клише на предплечье. Но в конечном счете, разве это не для того ли, чтобы найти кратчайший путь к чьему-то вниманию? Как знать.
Можно сутками убеждать себя в торжестве личной свободы, но всегда наступает момент, когда возникает абсолютная нехватка интимной близости. Коитус здесь не при чём.
И можно выжечь в самом сознании примитивную идею: я просто хочу быть красивой.
Но вот вам повод поразмыслить: действенны ли истерики, если их никто не наблюдает?
Самообман рождает фуфельное счастье, и оно когда-то лопнет, точно билет, о котором говаривал старина Берроуз.

53. Любые восхищения теряют остроту. На стенах топовых самок пеликанов — плакаты и афиши, фотографии уставших символов. Снимки диапозитивами ползут куда-то в самый пыльные углы, обретая оттенок сепии. Балерины не могут быть вечными. Прекрасные же — погибают первыми, проклиная ноги, которыми рисуют амбуате или дегаже в тысячах километров от маленьких рукоблудов, сделавших этих полуразрушенных прим знаменитыми.

54. В общем-то, одежда, татуировки, бунты, протесты — это всё к Хизу и Поттеру. Два джентльмена довольно прозрачно описали «неформальные формальности». Вызывающие причёски и бомжеватое эго не сделают никого особенным. Они сделают еле-еле-человека частью субкультурного мусора.

Мнимая борьба с системой продаёт пеликану ощущение свободы и вседозволенности. Наркотики делают его счастливым. Сношение в задницу — необычным. Но по большому счёту, это ничем не отличается от обыкновенного потребления дерьма, которое господа вынашивали в кишечниках месяцами. Выходит, леворадикальные меры и антикорпоративный движ — это вакуум, конечная цель которого — предложить новую схему потребления. Всё. На этом, Чак, твои услуги нам больше не понадобятся. Продолжай свои краудфандинговые кампании для «Колыбельной». Твои семь минут истекли.

Ведь пеликаны не запоминают, кто их **** и кормит.

55. Все попытки пеликанов что-либо изменитьне только в фенотипе, но и в собственных мирках — это СИСТЕМА СНА.

Клиенты Системы Сна довольны и счастливы, когда получают то, что просят. А просят они то, что им дают господа. На большее фантазии не хватает.

Но биомасса оставляет заказы в колл-центрах, пишет жалобы и петиции, если господин новым трендом замахнулся на то, что недосягаемо для понимания продавца или восприятия манерной домохозяйки, исполняющей святую обязанность: сидеть на диване и заплывать липидами, просматривая бесконечные ток-шоу.

Их детям не хватает глюкозы и родителей. Но у них есть интернет, уйма свободного времени, привлекательность, йога, спорт, диеты, дабстеп, религия, амфетамин, ирландские танцы и даже порно. Множество вещей, которыми можно занять себя в ожидании смерти. Они непоследовательны и иррациональны. Детишки, осыпая себя необходимым, отправляются на поиски самых извращенных забав, коими полнится Система Сна, и тогда этих детей находят в шкафу.

Они холодно улыбаются и висят, точно мамины блузки.

Их губы западают и растягиваются, сминая лица в жуткие приветливые гримасы, лишенные привычных красок.

Они не похожи на себя. Странные плоды безразличия в пыльном окружении вельветовых сорочек. Тряпичные куклы.

А люди в халатах потом разводят руки и мямлят, толстея в экранах: «Никто не знает, почему дети умирают».

Это называется «аутоэротическая асфиксия» — попытка ребёнка что-то изменить.

56. Их душит веселье, которым замещается всё-на-свете. Мы постараемся выразиться предельно просто: это план Паланика-Оруэлла. Обмануть, заставить слушать второсортную музыку, одеть в помои под видом «от кутюр», продать билеты на тошнотворные балеты. Назвать искусством каждую дерьмовую инсталляцию, орать «шедевр», когда мычат потаскухи в балаклавах; швырнуть деньги, назвать танцем стриптиз. А потом убедить пеликана в том, что птицам это необходимо.

57. В Системе Сна любая ловушка имеет изъяны, шрёдинбаги и ошибки, обнаружив которые, можно запросто выбраться из лабиринта, либо капкан идеален, и вы проиграли до первого гонга. Бедный маленький пеликан, которому ничего не остается, кроме как бродить по холодным углам, считая порезы и выполняя команды могильно спокойного, едва ли настоящего голоса господ. Бросаешь взгляд, и система отвечает новой формой. Новыми лозунгами. Новыми людьми. Любителями скорби. Мастерами предаваться нестерпимой боли. Профессорами сочувствия и милосердия на ментальных пустырях. Мысли теряются в абстракциях и приказах, как крошечная армия насекомых в разбухших хрусталиках: они уползают в сетчатку и миллиардами бессмысленных сигналов текут по нерву прямо в мозг, оседают в гиппокампальных структурах и погибают вспышками кратковременной памяти, подсвечивая убожество созерцательной функции изнутри.

58. В Системе Сна доминирует фасеточный разум. И нужно понимать, что личность в Системе Сна — концепция не окончательная сама по себе и сложная, она предполагает существование субличностей — структур, воспринимаемых сознанием как нечто отдельное от себя (не стоит путать с диссоциативным расстройством идентичности). Самые типичные субличности пеликана — те, что связаны с социальными ролями, которые он примеряет на себя в жизни, например, с ролями дочери, матери, сына, отца, бабушки, любимой, врача, учителя, вейпера, социапата, инстаграм-красотки. Но подчас коллективный интеллект действует таким образом, что определенная субличность, попадая в неадекватную ситуацию, совершает ошибочный поступок, источником которого является фундаментальная ошибка в принятии решения, исходящая из основополагающего принципа фасеточного разума: каждая особь, составляющая этому социуму, имеет своё никому не нужное мнение и азиатское видение мира, но в целом эти ячейки (как фасетки в глазе насекомого) подчинены общему пулу мысли господина, который давит всё индивидуальное.

Система Сна оправдывает эту дизайнерскую барокамеру точностью биржевых предсказаний, краудсорсингом, медиа индустрией, высокой эффективностью в решении масштабных задач.

Любой ***нёй, не имеющей ни практической пользы, ни какого-либо смысла.

59. Тезис: коллективный интеллект господ оказывает глубоко деструктивное влияние на пеликана, на качество принимаемых им решений, а также на способность пеликана адаптироваться в качественно новых условиях. Но главное — на его потенциал действия. На возможность что-то изменить.

Похороны индивидуальности провели вместе с возникновением ARPANET. Развитие личного опыта познания в Системе Сна — это невозможность. Контроль пеликана фасеточным разумом — повседневность. Ты перестаёшь быть прогрессивным и способным оказать какое бы там ни было влияние хоть на что-нибудь: на рацион питания, на предпочтения в сексе, на воспитание собственных маленьких кретинов.

Единственное, чему тебя научили, — ковыряться в жопе с умным видом.

И поверь, сделать лицо попроще — это не выход.

Так что ты вообще можешь?

МУСОР ВНУТРИ, МУСОР СНАРУЖИ(GIGO)

#0006

джанки знали, кто такой ИИ.sys//

джанки верили ему//

за два грамма паства могла убивать и насиловать, только бы мусор оставался на улицах//

схема, которую построил Джек, ничем не отличалась от схемы Илая: пацан синтезировал (ему не нравилось слово «варить») и сбывал в одни руки. Но если раньше его апостолами являлись несколько инертных нарколыг, пересмотревших «Breaking Bad» или «Нарки», то Джек смог заменить их всех, став незаметным связующим между ИИ.sys»ом и картелем//

федералы едва ли могли выйти на химика, когда речь шла о мексиканцах//

inprogress…

60. Дрейф в информационном потоке — реалия пеликана. Покачиваясь на волнах эфира, им невдомек, что течения относят их всё дальше, ровно с той скоростью, чтобы успеть приспособиться к новым декорациям.

Ведь самое лучшее, что можно сделать для человека — лишить его выбора.

Нам не жалко своих мыслей, мы готовы отказываться от них, выбрасывая на воздух бессмысленные сырые картинки мира, которые для кого-то сложатся в истину.

Но ведь ты всё равно продолжишь умирать в двадцать пять. Пока к руке привязана пушка под названием «время» ты вечно будешь бояться гнать, бояться переходить дорогу на красный, будешь считать до десяти, чтобы не совершить глупость. Ошибку. Запишешься на курсы управления гневом, загуглишь про седативы, поставишь крестик на запястье. Что угодно, только чтобы затеряться в толпе, чтобы внушить себе, что всё в порядке. С тобой. С ними. С нами.

Не выделяйся. Не заявляй. Не позорься.

Не имей вкуса. Не имей претензий. Не выходи из комнаты. Не мысли. Не существуй.

Просто сдохни.

Господам не нужны герои, господам не нужны чьи-то мечты и надежды.

61. Пеликаны, наделенные квазисознанием, могут отличить Hood by Air от реплики, но в упор не могут разглядеть дерьмо на ладони, с которой их кормят.

Следует быть готовым к тому, что в большинстве своем информационный поток не несет в себе никакого биологического смысла и не имеет ценности для выживания.

Ты можешь отказаться от него? Нет.

Казалось бы, непригодная информация служит лишь только для того, чтобы заткнуть собой пустоты. Она, подобно фоновой музыке, разряжает обстановку в моменты неловкого молчания. Она создает настроения, волнует сознание, тянется тонким лейтмотивом вдоль горизонта событий. Но ты даже не заметишь, как тебя сформируют, слепят из того что было и получат то что надо.

Информационный поток служит одной цели — манипулировать, обуславливать и моделировать.

Никто не вмешивается в планы господни, потому что где-то уже всё решено. Кем тебе родиться. Кем тебе умереть. Ты проигрываешь уже на старте. И вряд ли ты пойдешь дальше, потому что легко смириться с собственной ущербностью, когда на каждом шагу тебе говорят, что ТЫ — «это нормально». Люби себя таким, какой ты есть.

Не в этот раз, приятель.

62. С рождения тебя учат тому, что у тебя есть «якобы-выбор».

Но никто не будет подстрекать тебя менять конформные установки: пробовать религии, бросаться в философские течения, менять пол. Ты завербован с пеленок. С того самого момента когда тебе дают имя (которое ты тоже не выбираешь), ты становишься собственностью. И ты должен быть благодарен.

Потому что «родителей не выбирают». А «в семье не без урода».

Бесконечный инкубатор «себе подобных».

Человеческая многоножка не выглядит столь отвратительно, когда ты являешься одним из «сегментов». Не обязательно быть богом психоанализа, чтобы понять: проигравший произведет на свет проигравшего. Можно завязывать с существованием сразу после того, как понимаешь что твой отец алкоголик, а мать повторяет, что ты станешь таким же ублюдком как твой папаша если будешь плохо учиться. Если будешь гулять допоздна, если свяжешься с плохой компанией. — Твой набор установок готов, можно спокойно отправляться реализовывать сценарий. Ведь исходные данные у тебя на руках вместе с козырем — ты станешь таким же, как.

Не меняйся. Просто будь как все. И мир когда-нибудь «обязательно» опустится перед тобой на колени.

Горний мир с почившими ангелами Кейна или Томаса Рида.

63. Что есть хорошо? Масмедиа покажет тебе пару картинок того, как всё должно быть. Сформирует тебе правду о том, что лузеры получают принцесс, а страшненькие пухлые девочки с нищим внутренним содержанием в итоге получат выигрыш в виде секс символа уходящего столетия. Ничего не надо делать, ничего не надо предпринимать, всё и так придет к вам — намекают нам из каждого утюга.

Сказки не заканчиваются вместе с тем, как мальчики прекращают носить колготки.

Они эволюционируют в «источники».

Элитное издание, федеральный канал, голос Америки, рейтинг, комментарии «ведущих специалистов», независимые издания. Пеликан из многообразия выберет то, что наиболее признано общественностью. Они напяливают на себя чужие идеи точно так же, как напяливают сникерсы, балаклавы, худи, джерси. Мода делает статус.

AVG, лукизм, ИГИЛ, COMMES des FUCKDOWN, хайп, слатшейминг, ave, фейк, виктимблейминг, рейв, муэдзин, полиомор, вейп, лоу-фай.

Кладбище аббревиатур. Одноразовая «специальная» терминология каст, делающая тебя «причастным» к процессу. Собраться в группу, забаррикадироваться и швыряться дерьмом — развлечение или смысл жизни. Но ведь группой управлять легче, чем разряженными в пространстве электронами.

64. И если ты до сих пор один, полон ненависти и непонимания, считаешь, что ты умнее остальных, и исключаешь себя из тусовки масмаркета, то ты, скорее всего: подрачиваешь в закрытых сообществах, впадаешь в экстремизм, создаешь анонимные чаты, учишься взламывать пентагон в компании анонимусов, строчишь посты в глухих темных углах сети, куда не падает луч здравого смысла на пару с двумя-тремя такими же «протестующими».

Либо ты параноик, который считает, что запад развращает мягкотелую молодежь картинками с ЛГБТ и БДСМ, прививая тебе виртуальный ВИЧ, который ты потащишь по кроватям и мозгам своих дебильных дружков.

Нарисуй себе дельту на лбу. Выжги на груди перевернутый крест. Символизируй собой грех и распад. Купи мантиюот bat norton. Слушай витчхаус и притворяйся оригинальным.

Будь не как все.

65. Только правда в том, что на тебя всегда будут смотреть те, кто «лучше». Те, кто должен полюбить тебя за то, что ты такой, как есть. Но на самом деле — всем насрать. Правда лишь в том, что за углом тебя ждет ненавистная работа, офис в котором из развлечений: крутящийся стул и степлер, муж/жена, такая же или такой же, с которым весело ходить в магазин, и дети, которые должны стать смыслом жизни.

Должны стать — как ты. И ты будешь пичкать их историями, которыми в своё время пичкали тебя, о том, что у неудачников всегда бывают хэппи энды, поэтому не стоит дергаться и переживать. Надо просто подождать. Надо просто еще немного деградировать до той стадии, когда ожидание станет образом жизни наравне с потреблением.

Кем бы ты себя не мнил, на какой бы конвейер ты не встал — ты всего лишь способ для заколачивания бабла.

Ты — заложник. Но ты всё-таки можешь попытаться выбирать.

Нет никакой высокой цели, потому что существует смерть, власть и деньги. Власть и деньги — регалии господ, ради которых игра стоит свеч. Но игра — это именно игра. Поиграйте в людей еще немного.

ТОШНОТА

#0007

ИИ.sysзнал, почему рыдает Джек//

Илай знал, почему его заставляют смотреть на это//

усатый гринго, которому доверяли разве что оттирание дерьма cкартин, завязал Джеки рот и уставился на Хавьера так, будто вот-вот ворвутся операторы, сценаристы, режиссёр и всех успокоят, мол: «Это был розыгрыш, друг, расслабься, всё позади»//

но обсидиан в руке Хавьера совсем не двусмысленно намекал: сейчас даже воздух станет на вкус как железо//

Илай молча отпускал ситуацию, понимая, что именно жадность сгубила Джека//

потому Хавьер зашёл ему за спину и одним неаккуратным движением вскрыл глотку, достав язык бедолаги через надрез. Корте де корбата — колумбийский галстук. Пока мозг сопротивлялся, Джеки хрипел и свистел, пытаясь вырваться, но не осознавая, что пройдёт минута, прежде чем кровь зальёт каждый миллиметр под ним, а сон, в который он окунётся, никогда не пройдёт//

— Это будет тебе уроком, амиго, — Хавьер по-отечески обнял Илая и вытер руки о спину пацана. — Пока не позвонят, не вздумай кому-то толкать своё дерьмо. Ты же не хочешь, чтобы твоему папочке вырвали кишечник? Так что не дури.

In progress…

66. Пеликану пора бы забыть о репликах типа «это дело вкуса», «это мой выбор».

У вас нет никакого выбора. У вас нет вкуса. Предпочтения спускаются по вертикали, насаживаются на самое сознание и играют YoungThug»ом в черепных пустотах годами. Вкусным считается то, что одобрено теле-шефом. Умным кажется тот, кто первым произнесёт слово «престидижитатор». Красивыми становятся те, на кого сшиты тряпки. Нужным — у кого есть деньги или вакансии.

Чтобы подчинить волю до отвала налупившегося дерьмом пеликана, совсем не нужны старые добрые технологии химического оружия, нацисткая\коммунистическая пропаганда, «Бойцовские клубы», «Кричащая плоть» Барбера, Деборовская эстетика бунта или героиновый шик.

Для тех, кто сыт, сгодятся рычаги попроще: сигареты, качалки, приложения, мемы, грин-карты.

Бальтасар плачет.

Гаргантюа поддерживает.

67. Отменно поужинав ещё за завтраком, пеликан уступает себя всему миру: теперь ему всё нипочём — «ебите сколько хотите, поймите, нам всё равно, мы наелись». Окей, раз уж вы разрешаете…

В какой-то момент ты понимаешь, что тебя начинает тошнить. И это не диетическая погрешность, не отравление, не беременность или заболевание центральной нервной системы. Это симптом переедания.

Закон AM: чем больше дерьма в себя толкаешь, тем тягостнее ощущение тошноты, которая нередко сопровождается рвотой.

Опять проголодался?

Что там на повестке дня?

Феминизм- нужно обязательно придумать историю о том, как пьяный дядюшка задирал подол твоего сари и засовывал член в твой маленький рот.

Сериал- новая серия рвёт фантазию коллектива почитателей, армии миллионов поклонников ущербным сюжетным ходом, который не предсказал только умственно отсталый мальчик в коме.

Социальное взаимодействие- плотно нагрузить желудок бельгийскими вафлями и латте (заказав тот, манерно снеся ударение на второй слог) и поделиться фотографией трапезы с паствой из Инстаграма. #likelike#food

Покупки — с усердием олимпиоников и прилежностью одинокой школьницы ты скользишь по онлайн-шопам, интернет-магазинам в поиске новых УЛЬТРАМОДНЫХ, но безобразно ДЕШЁВЫХ вещей, которые сделают тебя популярным. Ты расскажешь всем, что уже заказал. Ты покажешь всем, когда доставят. Ты им покажешь, приятель! #mycalvins#ShareaCoke

Коммуникации- аккаунтов столько, а память такая короткая, что приходится записывать пятизначные пароли на бумажку. Иналоб. VK, Facebook, Instagram, Twitter, Tumblr, Ask, Google+, LiveJournal, SoundCloud, Pinterest, Flamp, Linkedln. Там столько виртуальных друзей, сколько нет слов в твоём лексиконе. #суббота #днинедели

Тед Банди разочарован.

«Я не знал, что делает те или иные вещи значимыми. Я не знал, что заставляет людей хотеть быть друзьями. Я не знал, что делает людей привлекательными друг для друга. Я не знал, что лежит в основе социального взаимодействия».

Тед, покойничек, если ты читаешь это, просто действуй как они: идеологический хэштег, хобби-хэштег, каминг-аут хэштег, гасконада-хэштег, пустой трёп с буквами. Ты никогда не почувствуешь себя одиноким. Никогда, Тедди.

68. Чарльз Мэнсон (по известным причинам) сокрушался: «Я ещенерешил, ктояили чтоя. Мнедалиимяиномер ипосадили вкамеру. Яжил вкамере сименем иномером… Яникогда неходил вшколу, поэтому такине научился уважать грамоту, ненаучился ниграмотно писать, нихорошочитать. Поэтому яи остался втюрьме». Чарли…поверь, здесь бы ты был сущей посредственностью со своим откровением. Вместо номера — ID, вместо камеры — родительская комната.

Ты, пеликан, можешь проделать обратное: ты сидишь в камере с именем и номером. Больше у тебя ничего нет. Жадно загребая всё двоичное дерьмо ноосферы в алчущую (отнюдь не требовательную и изысканную) пасть, ты ощущаешь целый каскад отклонений на фоне растущего созерцания вечной тошноты. Здесь активированный уголь не поможет.

Здесь вообще ничего не поможет.

Потливость.

Становится жарко. Ты снимаешь одежду, пьёшь больше воды, чем обычно, стараешься отвлечься, но единственное, о чём ты думаешь — тошнота.

Слабость.

Ты больше не в силах сопротивляться агонии. Ты ложишься, закрываешь глаза, твоё тело не отключается ни на секунду, сокращая мышцы дыхательных путей и брюшной стенки.

Бледность.

Загар уже не помогает, кожа становится белой, ненавистно белой и холодной. Не помогают и кремы, которыми ты планировал замазать каждую оспину неидеального лица-для-селфи.

Затемнение.

Эти пятна в глазах, как если бы ты часами смотрел на газоразрядный даунлайт, не позволяют видеть дальше собственной руки, причудливо окрашенной в сирень. Неспособный пошевелиться ты не находишь решения лучше, нежели обездвижить себя во влажной постели, выжидая, будто оно само отступит. Будто сейчас — вот-вот, прямо сейчас — из тебя вынут этот ком, жжение в эпигастрии прекратится, как спадёт и жар. Приятель, это сербско-еврейский блеф. Сейчас ты убеждаешь себя в самоисцелении, чтобы завтра опять погрузиться в полумрак тошнотворных моционов.

Не надоедает? Движение рукой. Движение ногой. Глубокий вдох, головокружение, удар. И ты в луже рвоты.

Думаешь, Борромео склонился над чашей потому, что ему было весело?

Или ты думаешь, Купидон лишь из интереса ныряет в прохладный саркофаг?

69. У всего есть причина — явная или нет. Твоё усреднённое нежелание понять, откуда мицелий прорастает в промёрзшую почву — это уже результат, которым мамочки и папочки обычно не гордятся. Тебе говорят: «Иди и уважай кого-нибудь», — и ты идёшь. Тебе говорят: «Съешь ещё этих мягких французских булок», — и ты ешь. Тебе говорят: «Не распускай сопли, скоро пройдёт», — и ты не распускаешь. Полетать, потрахаться и подохнуть- твой modusoperandiи потолок, в который упирается виртуальная диадема. Все твои грамоты и медали никому не нужны, они не помогут тебе преодолеть диспепсию, приложи ты их хоть к сердцу, хоть к пояснице. Рекомендации не сделают тебя весомее, сколь громко бы ты ни зачитывал их новым хозяевам. Молитвы вообще никому не помогли. Вся эта религиозная братия затворников и любителей мальчишеских задниц может тебя отпеть, но не спасти. Тебе запрещено прибегать к диетам.

Запрещено говорить без хэштега.

Запрещено подвергать сомнению волю господина.

Запрещено иметь мнение.

Запрещено умирать без разрешения.

Дозволено лишь выучить список запретов и следовать предписаниям.

Тебя тошнит от переедания, нас тошнит от тебя.

БОЛЬНОЕ САМОПОТВОРСТВО

#0008

восемнадцать пропущенных звонков. Восемнадцать различных номеров, которые никто уже не наберёт. Илай смотрел на экран телефона, прокручивая в голове сцену потрошения Мэйсона. Как этот алкаш умоляет отпустить его, обещая бойцам картеля всё, чего у него не было. Скорее всего, он даже предложил им своего сына, лишь бы откупиться и ещё несколько раз хорошенько набраться в баре//

сам же ИИ.sysне бежал и не прятался. Единожды он пообещал себе не скрываться, если кто-то «сделает запрос». Ведь какой в этом толк? Охранники не спасут, когда чиканос зайдут сзади, доставая заточки; программа защиты свидетелей укроет на неделю-другую, а потом конфиденциальную информацию сольют картелю за крепкое рукопожатие. И за ним придут//

но пока ему оставалось делать то, что он умел делать лучше всего, и таращиться на пролетающие мимо самолёты, с трудом набиравшие высоту//

погода не соответствовала моменту, она как бы насмехалась над Илаем: тучи крошились увесистыми каплями, пробивая крышу и без того прогнившей коробки. Суставы ломило, приходилось задвигать немного порошка, чтобы отвлечься. Мальчуган пытался избавиться от крови на футболке, но ничего не выходило. Ни перекись водорода, ни мыло не брали красные отпечатки Хавьера//

сухие реагенты//

смерть одного джека ничего не значит//

конденсация//

промывка спиртом//

смерть десяти джеков вряд ли что-либо изменит//

восстановление//

ИИ.sysобнимает себя. И обнимает так нежно,будто прощает себя.

In progress…

70. Есть ли место в цепочке закономерных последовательностей для того, чтобы копнуть поглубже и найти прогнившее звено, отвечающее за субъективное самовнушение, которое хоть как-то может объяснить желание испытать еще немного спазмов от бесконечного поглощения дерьма? Да.

Самовнушение. Суггестия. Самопотворство. Правильный ответ на вопрос, который каждый пеликан задает себе, обнаружив яркое впечатление, или испытав переживание, сравнимое с утренней эрекцией. Некий инсайт. Ощущение ложной эвтюмии.

Я делаю это, потому что это делают остальные. Я делаю это, потому что мне это нравится. Я делаю это, потому что меня так учили.

Примитивные желания, возводимые в культ и преувеличенные до размеров смысла существования, никогда не станут поводом для достижения «блага» к которому пеликана приучают стремиться, стоит тому преодолеть родовой канал.

Tabula rasa. Двоякое понятие. Необязательно быть Локком или Гоббсом, чтобы понять — пеликан приходит в этот мир «никем» и уходит, не претерпев изменений. Общество обнулит его и возвратит к первозданной «чистоте» в сроки, ничтожные в рамках вселенной. Но для начала, господа накормят его до отвала, и заставят поверить в то, что ему это нужно.

71. И пусть пеликанов с детства учат таким простым командам, как: «не сдавайся», «не опускай рук», на деле всё это сведено лишь к тому, чтобы оттолкнуть юных суггерендов от антиобщественных идей, к которым приходит любой homo-которому чуть-чуть «не повезло». Не родиться в доме с золотыми заборами, Не стать лицом Guess kids, Не иметь пони, и каждые выходные Не летать на шопинг в Испанию.И если твой дядя не занимается рукоблудием, наблюдая, как ты учишь таблицу умножения, то это уже почти успех. Господа учат смирению. Потому что каждый пеликан уяснил одно — любое отклонение от нормы — признак слабости и неприспособленности к выживанию среди тех, кто быстрее, выше, сильнее. Признать себя «другим» = сдаться. Для общества ты — слабак. Электрон, слетевший с орбиты, не причинит пространству вреда, но, опять же, может подпортить статистику. Однако если вдруг этому электрону подбросить парочку вальтеров или глоков и мысль о праведном гневе, то он может устроить что-то повеселее всех этих танцев в Виргинском T.m. Поэтому давайте сделаем вид.

Господа не порождают аутсайдеров, они создают системы и находят для каждого болта свое место. Твоё восстание будет подавлено. И правда только в том, что твои кандалы должны быть как можно более удобными. Поэтому.

Не забивай голову лишними мыслями, не усугубляй, не рой глубже, не задавай глупых вопросов.

72. Страх рождает мысль о том, что лучше быть тем, кем лучше быть. Человеком, пеликаном, потреблядью, моралистом, материалистом, порядочной домоходяйкой.

Каждый мечтает сделать из себя достояние толпы. Выделиться, доказать свою уникальность, высказаться, показать зачаток интеллекта и отсутствие комплексов.

Ваше бессознательное может гармонизировать всё, что должно быть гармонизировано. Господа знают, что такое экспансивные конфабуляции и при этом и спокойно раскладывают свои пасьянсы дальше. Ради тебя, пеликан.

Ведь замена найдется всегда, в потной очереди любителей полюбить себя такими, какие они есть, или в тех, кто рвет свой зад под тяжестью новых тенденций, пытаясь успеть на поезд, который никогда не остановится. Всё это иллюзия, просто чтобы развлечь и нагреться. Никто из них на самом деле не претерпевает танталовы муки.

73. Не существует понятия «собственное мнение», твое «ИМХО», которым ты пристыжено вуалируешь очередной ляп не в угоду толпе, или голос совести — от всего этого уже есть вакцина, способная повернуть тебя в нужном направлении и забыть о том, что же ты есть на самом деле и для чего ты это делаешь. Это будет легко. «Yes set», с которым ты будешь вынужден согласиться, или же гипнотическая импликация. Если вы принесете нибелунгам еще немного золотишка, то почувствуете себя гораздо лучше. Господа знают толк в аутотренингах. Поэтому там, где заканчивается фантазия, начинается коммерция.

Врятли можно что-то продумать до такой степени, как господа продумали рычаги манипуляций. Одним пеликанам достаточно получить свою дозу ежедневного жрача, вторым нужно посмотреть порно, третьим подумать о Еврипиде, но ничто не будет отменять сложившийся строй, по которому всё начинается в восемь утра и заканчивается просмотром очередного сериала.

74. «illusion inside illusion». Чем быстрее ты бежишь, тем реже смотришь под ноги. Наблюдать за течением всегда безопаснее, чем падать с высоты, разбивая голову о подводные камни.

Амнезия не оправдание для общества. Просто еще один диагноз. С каждой попыткой осознать причины дискомфорта, пеликан проваливается всё глубже, на уровни, доступные только самым потаенным фантазиям, туда, где импульсы доведут до самоубийства здравый смысл, и родится нечто, что даст повод для раздумий Уотсону и Торндайку.

Потакание собственным желаниям, выливающееся в самобичевание, производит новую форму, спроецированную механизмами разума в целях защитить себя от негативного излучения. Самопотворство. Может, мы стремимся к разрушению чуть медленнее, чем хотелось бы. Но на самом деле плацебо еще никто не отменял. Самовнушение заставит тебя лопать дерьмо с особенным аппетитом и думать, что это еще и полезно. Кто-нибудь другой пойдет и поищет причины, для того, чтобы просыпаться. Но не ты. Не сегодня.

75. В попытках стать индивидуальностью пеликан всё также предается иллюзии, высчитывая скорость вращения собственного мнения вокруг оси общественности.

Почему этот процесс болезненный? Потому что он заставляет каждый раз скручиваться в очередной судороге, выворачивая тебя наизнанку. Самопотворство порождает стрессовый гомеостаз.

И пусть мы лишь голая теория, не примененная на практике, мы в очередной раз сделаем вид что ничего не было.

Мы всю жизнь пытаемся делать вид.

Зачем мы находим оправдание всему, что пытаются засунуть в нас, затолкать, утрамбовать и оставить до лучших времен? Затем, чтобы не испытывать угрызений совести, взывающих к разуму, которого у пеликана ровно столько, сколько было запланировано на массовых производствах. Они не лучше и не хуже. Они нормальные. Потому что и та и другая крайности приводят к созданию полюсов, на которых конденсируется мысль, что любые отличия обязательно приведут к таянию ледников и всеобщему коллапсу. Не будь лучше, не будь хуже, следуй за белым кроликом. Ты думаешь, что что-то происходит не так, как должно? Не стоит задерживать эту мысль дольше, лучше отнеси ее до ближайшего сортира, засунь два пальца в рот и испытай кратковременное единение с природой, в осознании того, что гораздо проще дышать, когда внутри пусто и просторно.

Самопотворство — имманентное свойство. Оправдание — закономерность.

76. Пеликан находит оправдание для всего: опоздания, лени, для жрача в постели. Для того, чтобы не жить, не думать, не чувствовать себя в рамках времени-пространства, где вначале и конце ты видишь свет из двух разных тоннелей, только один из них находится промеж ног твоей мамаши, а второй, кто знает, может быть он заканчивается грязным, засорившимся сливом в ближайшей закусочной.

И мы найдем причину верить в Кришну, в то, что в смерти пациентов Шипмана виноваты сережки Кэрол Чапмэн, а Моррис и братья Энглины жили долго и счастливо, если нам докажут, что в этом есть какой-либо смысл. Пеликану же, заложнику собственных гедонистических настроений, достаточно того, что это было популярно пять часов назад. Инъекции всего необходимого поставляются масмедиа с легкостью акробатов Дю Солей. С каждым разом голодные рты разеваются шире, потребности, комбинируемые и привитые с рождения превращаются в цели, по средствам достижения которых мир начинает принимать очертания, наполненные смыслом.

77. Сопротивляться общей идее так же бесполезно, как и верить в митохондриальную Еву. Она всё равно врежется в твою подкорку, отвоюет свою область и начнет пускать корни, сшивая тебя всё плотнее с остальным, прививая тебе чужие привычки и потребности. Твои мысли — не твое достояние. Каково жить в мире, где тебя всего лишь придумали? Одели, обули в лабутены, включили пару песенок, объяснили, что наркотики — плохо, а единственное правильное, что ты можешь сделать — это вовремя вытащить?

Жрите дальше. В этом нет ничего плохого.

F#CK_SIMILE

Водитель, застрявший на железнодорожном переезде, решил сохранить машину и побежал навстречу поезду для того, чтобы предупредить машиниста об автомобиле. Авто практически не пострадало, водитель погиб.

***

Мужчине пришло на ум сделать обрезание самому себе. В качестве местного анестетика он выбрал сухой лед. После того, как лед прилип к половому органу, он пытался убрать его кипятком.

***

-летний подвыпивший парень из Темрюка, находясь в Краснодарском крае, в ответ на требования таксиста оплатить проезд нашёл неопровержимый аргумент — он притворился трупом.

***

В Нью-Йорке человек попал под машину. Он совершенно не пострадал, однако умный прохожий, ставший свидетелем, посоветовал ему притвориться серьёзно пострадавшим и потребовать компенсацию. Человек согласился, но как только он снова лег перед машиной, та сдвинулась с места и задавила его насмерть.

***

Посмотрев тайваньский сериал о сверхъестественном, четверо китайских подростков съели дыню, начиненную крысиным ядом, чтобы «отправиться путешествовать в ад». Они оставили записку со словами: «Если в аду так же плохо, как здесь, то мы вернемся». Двоих удалось вернуть, остальным, видимо, там понравилось.

***

В Гонконге 65-летняя Чаи Ван-Фонг решила возблагодарить бога за то, что ее невестка сумела выбраться из автокатастрофы целой и невредимой. Когда она молилась во дворе многоэтажного дома, где проживала с семьей сына, ее убил упавший сверху мешок цемента.

***

-летний мужчина был найден мертвым в подвале своего дома. Оделся он, мягко говоря, странно: юбка в складочку, белый бюстгальтер, кожаные туфли и женский парик. На голове был противогаз, соединенный шлангом с задним проходом, что послужило причиной удушья.

***

В госпиталь одного из Американских городков поступил подросток с серьезным повреждением головы от удара поездом. Немного поправившись, он рассказал, что пытался выяснить, как близко он может поднести голову к движущемуся поезду и не получить при этом травмы.

***

Житель города Тувумба в австралийском штате Квинсленд женился на своей собаке.Д.Гуизо взял к себе лабрадора по кличке Хани пять лет назад. Он начал испытывать к своей собаке очень сильные чувства и, будучи очень религиозным человеком, посчитал, что обязан жениться на Хани.

***

Корейская модель Ханг Миоку вводила растительное масло под кожу лица. После того, как из-за многочисленных операций врачи отказались делать пластику модели, та решилась на эксперимент. В итоге из лица Ханг выкачали 260 г растительного масла.

***

-ти летний трансвестит из Майами выдавал себя за пластического хирурга. Одной даме доморощенный кудесник красоты ввел инъекцию, содержащую цемент, жидкий парафин и аэрозоль для проколотых шин, соединив всё это старым добрым суперклеем.

***

В отличии от своего австралийского «единомышленника», американец Аарон Червенак женился на собственном Iphone. Жених аргументировал это тем, что смартфон стал для него самым дорогим в жизни: с ним он спит, принимает душ, прогуливается, Iphone сопровождает его повсюду.

***

Мужчина случайно убил собственную жену. Во время секса он решил поласкать её оголенным электрошнуром от фена. Естественно, воткнутым в розетку.

***

-ти летний парень повесился во время прогулки с девушкой. Даме он сообщил, что с ним всё будет в порядке, и он просто снимет петлю с шеи и останется живым. Затем он взял собачий поводок, залез на дерево и спрыгнул вниз. Девушка ждала, но друг, видимо, передумал «оживать».

***

-летний американец погиб, отмечая День независимости в компании своих друзей. Он просто решил устроить фейерверк у себя на голове. Установив коробку с фейерверком, парень случайно поджег фитиль.

***

В Аргентине женщина погибла от «передозировки» вазелином. Нет, она всего лишь хотела увеличить свою грудь таким странным способом, и сделала себе несколько смертельных инъекций.

***

Индийский подросток выстрелил себе в голову, пытаясь сделать эффектное сэлфи. Москвичка выстрелила себе в голову, пытаясь сделать эффектное сэлфи. Мексиканец выстрелил себе в голову, пытаясь сделать эффектное сэлфи.

***

Проститутка во время орального секса сделала слишком резкий вдох, из-за чего презерватив соскочил с клиента и залепил бедняге горло подобно пробке. Девушку можно было спасти, однако клиент, получив своё, просто развернулся и ушёл.

БУЛИМИЯ

#0009

Илай бродил кругами. Всё, что он мог расслышать, это скрип, доносящийся откуда-то из коридора. Предложение Джека звенело так ясно, как звучит идеальный камертон//

он не надеялся сдохнуть в раю, но и заключать сделки с мексиканцами только из ненависти к отцу — это казалось неразумным, хоть и заманчивым. По болевой шкале от одного до десяти пацан чувствовал агонию «на девять», отказываясь от препаратов, чтобы принять единственно верное решение//

гематомы сходили. К Илаю постепенно возвращалось зрение, а Джек испарился столь же внезапно, как и очутился в палате. На двадцатый день мальчуган почти уверил себя в том, что ему не нужны неприятности. И думал он так ровно до того момента, пока в палате его не навестил Мэйсон//

— Эй, приятель, ты ведь не держишь на меня зла, верно?

— Если ты хочешь знать, подам ли я на тебя в суд, то нет. Не подам. Но ты кое-что пообещаешь мне, Мэйсон.

— Сынок, не называй меня так…

— Сынок? Ты допился. Окончательно. В общем, слушай: больше ты никогда не появишься в моей жизни. Окей? — злоба и ненависть тем и отличаются: ненависть шагает поодаль от гнева. — Можешь исчезнуть, встать на лыжи, умереть. Делай всё, что тебе угодно. Но не вздумай появляться там, где нахожусь я.

— А как же…ну…наше дело?

— Какое дело? Впрочем, не отвечай. Просто собирай свои кости и вали отсюда. В этот раз я ничего терпеть не стану. — Илай выудил «Глок».

Мэйсон обречённо выдохнул и перед уходом ещё раз оглянулся, словно надеясь, что внутри одной секунды его сын изменит решение.

но ИИ.sysуже мечтал о своей личной коробке из-под дорогого холодильника, рассматривая телефон, оставленный Джеком//

In progress…

80. Самообман провоцирует тебя. Инициирует недопонимания, потоки рефлексии и компромиссы. Необратимость поступков вынуждает тебя принять как факт неизбежность всех событий, что произойдут. Они обязательно произойдут, заставив тебя жалеть о чём-то. Ты возьмёшь океаны слов назад, пытаясь заслужить прощения. Придумаешь мириады оправданий и миллиарды причин тому, что сделаешь. Найдёшь все слабые места в своём теле и станешь давить туда, пока кто-нибудь тебя не остановит. С приближением катастрофы хаос станет упорядоченным, флуктуация обнаружит себя «как раз к месту», и тогда система выйдет на новый уровень самоорганизации, но части её вновь распадутся по направлениям, будто имитируя неминуемый беспорядок в более гротескной и зависимой форме.

Иди нахуй, Гейзенберг. И ты, Эверетт. Сейчас мы найдём все электроны на своих местах.

81. Это не значит, что мы в сговоре с Сёрлом. Джон — тот ещё старый обмудок.

Понедельники превратились в среды, пятницы — в субботы. Как ни назови своё состояние, какую переменную ему ни присвой, мир продолжает держаться на трёх китах: голод, секс и наркотики. Пространство сжимается, унифицируется, подгоняется под стандарты. «Икея» консолидирует отправки целыми городами, и не разберёшь, где ты проснулся: Огайо, Штутгарт, Осло или Милан. Ахроматическая палитра, дешёвые и аккуратные формы, однообразные спальни с такими же женщинами, выкрашенными во все типовые каталоги, одетыми в торговых центрах и накормленными «Цезарем». Их фотографии — это копии, а паспорта — копии копий. Им нравятся доступные страны, пирсы, имена на песках, фуршеты. И пока кожа бледнеет, они с каким-то агоническим восторгом разносят информацию о перелётах, точно пилигримы — сифилис. Они это делают. Встают в один ряд и хором запевают песню о себе, полагая, что все только и ждут подобных мемуаров: монотонных вокализов об одном и том же.

Так делают они.

Так делаешь ты.

Обезьяны видят. Обезьяны принимают к сведению. Обезьяны делают.

Они почти застряли между Палаником и квантовой механикой: на достаточно большом промежутке времени шанс выживания каждой из них приближается к нулю, но вероятность не погибнуть в любой последующий момент по-прежнему велика.

Типа: «Ты проиграл, толстяк»,- но в туннелях бесконечной комы толстяк мнит себя последним победителем. Там он никакой не жирдяй и не обезьяна, он никому не проигрывает, а время не нависает над ним заряженной фугой, угрожая пристрелить неудачника за то, что тот просто жил и «эволюционировал».

Можно, конечно, элементарно спустить крючок, не утруждая себя ловлей настоящего, но сегодня не тот день. Сегодня — это момент времени, который ты тратишь на ссаные отговорки. Сегодня для тебя вообще не существует.

Вот где начинается булимия.В безвременье.

82. Понятие смерти тебя больше не пугает. Ты уверен, что дерьмо случится с кем-то другим: ты не подавишься таблеткой, не упадёшь с социальной лестницы, не попадёшь под «колёса», ветка метро над тобой не обломится, шарики обязательно выйдут, «лёд» под тобой посыплют «солью».

А практика показывает: дерьмо должно с кем-то случаться. F#ck_simi1e.

83. Большие дети всегда чего-то боялись, сколько бы мышц ни обтягивало скелет, сколько бы членов у них во рту ни побывало. Ведь истинный параноик убеждён в одном: если всё идёт хорошо, значит, где-то есть подвох.

Теперь же: ни страха смерти, ни паранойи.

Ты продолжаешь пожирать своё говно, задавая сакральный вопрос: что со мной может случиться? F#ck_simi1e.

«Мои глаза больше, чем мой живот».

Слишком много — это всё равно мало.

Удовольствие — тяжёлая ноша.

На деревянном стуле лежит пласт жира.

Модернизм в духе Пруста сдал свои позиции.

Слишком много — это всё равно мало.

Съешь ещё этих мягких французских булок.

Кодла буржуйских свиней радостно хлопает в ладоши.

Абдоминальное ожирение. Импотенция. Глютен.

Слишком много — это всё равно мало.

Нужно больше денег. Больше потаскух. Больше унций.

Короткий метр. Полнометражка. Сериал. Мыло.

Сигарета. Блант. Джойнт. Винт.

Аффект. Серийное. Массовое.

Слишком много — это всё равно мало.

Нам не нужны живые кумиры. Они должны умирать.

Мы больше не станем дрочить без пальца в жопе.

Мы никогда не будем ****ься бесплатно.

Нет «мы». Есть «я».

И я буду жрать столько, сколько понадобится, чтобы потом не жалеть, что я съел недостаточно. Иначе всё напрасно.

АВЕРСИВНАЯ ТЕРАПИЯ

#0010

тлетворный душок накатывал волнами//

даже амальгамирование не перебивало запах из кладовки//

Илай вышел на улицу и осмотрелся. Всё в его Орлеане казалось умиротворённым, медленным, неброским. Инертная среда в инертной среде. Как будто внутри мыльного пузыря, который всё никак не вынут из баночки, чтобы надуть и пробить окурком//

без Джека сеть ИИ.sys»aвернулась к привычной схеме с бегунками//

пацан плевать хотел на угрозы картеля//

нет, он больше всего на свете хотел плевать на угрозы картеля//

душно. Солнце выпаривало осадки, раскаляя горячую пыль, которую изо дня в день сметало бризом и луизианскими бурями. Редкий дождь высыхал как слёзы — мгновенно. В таком круговороте было крайне трудно дышать//

ведь барокамеру всегда закрывали снаружи//

Мэйсон растворился//

Джека казнили//

бездомный Вилли вот уже пару недель отлынивал от работы, а боль в колене сводила Илая с ума//

отдалённый гул полицейской сирены, выстрелы, рваные крики//

ИИ.sysвслушивался и ждал//

рано или поздно кто-то точно должен был прийти за ним//

in progress…

84. Контроль, интенсивность, раздражитель.

Когда день за днем существуешь в ящике Скиннера, то единственное, что остается делать — нажимать на кнопку и открывать рот. В принципе всё. На этом можно закончить описывать принцип бытия, суть действа, смысл жизни. Никаких целей. Никаких желаний. Рождение перестает быть сакральным и не несет в себе никакой смысловой нагрузки. Просто еще один менеджер. Инженер. Забитый подросток. Небритый ублюдок. Никаких Далай Лам. Нострадамусов. Помпеев, Икаров, стремящихся к солнцу. Солнца. Всё гораздо проще:

Нажимай на кнопку. Открывай рот.

Суть аверсивной терапии — глядя на генератор, смириться с привкусом собственных вскипяченных мозгов в ротовой полости, держа при этом палец на выключателе. Добровольное изнасилование. Нравственная флагелляция. Но никто не сможет засунуть тебе пальцы в глотку и надавить на корень лучше, чем ты сам. Поэтому единственное правильное решение сейчас — признаться в том, что…

85. Пеликанам не надо объяснять: если ты обнаружил в себе кое-что лишнее, ненужное тебе или твоему организму, что-то, что разрушает тебя изнутри, пожирает, подобно плесени или отдается странными голосами в черепной коробке, то пора отставить в сторону тарелку и задуматься. Если тебе кажется, что что-то пошло не так, то не расстраивайся.

Всё всегда шло не так.

Проблема лишь в признании самого факта, что «нечто» — является чем-то из ряда вон. Рано или поздно больной, оказавшись среди таких же больных, начнет ощущать себя здоровым, потому что «это нормально». Никаких эмоциональных всплесков. Никаких гормональных сбоев. Никаких переустановок нервных систем. Лишние телодвижения — повод для провокации. Для раздражения рецепторов. Для легкого помутнения сознания. Осторожно, не расплескай.

И пока ржавчина сковывает твои полушария, а нейроны вцепились друг в друга и надеются на то, что вскоре это всё закончится, попробуй сделать что-нибудь…

Иначе.

86. Мы не открываем Америк, не изобретаем велосипедов и не стремимся доказать, что Земля плоская, как колесо транквилизатора. Панацея не разливается по грязным фужерам в дешевых мотелях, а пеликаны не выстраиваются в очередь на избавление по щелчку пальцев.

Внутри поведенческого круга — дефицит инициатив. Пеликан никогда не оставит после себя записки о том, что сенильная кислота имеет запах миндаля. Среди них нет ни Ульманов, ни Ласеров. Никто из них не собирается начать убивать из-за скуки. И это не плохо. Ведь гораздо лучше оставаться жить мертвым, чем умирать живым. Гораздо проще нажимать на кнопку в ожидании того, что будет кто-то другой.

Кто-то другой будет лучше.

Кто-нибудь вспомнит о тебе?

87. Пеликанов не учат «быть лучше». Потому что быть «лучше» или «хуже» — моветон. Никаких крайностей. Миллионы «не будь как все». Середина придерживается стандартов, поэтому: 90-60-90. Двадцать восемь слишком много, шестнадцать слишком мало. Середина измерила всё: сантиметры, дюймы, караты, лошадиные силы, нули, граммы. Всё приведено к общему знаменателю, выйти за рамки — подвергнуть себя гонениям. Поддаться на провокацию весов. Трахнуть себя линейкой. Баланс создан, а великий уравнитель всегда рад сбросить со скалы всех, кто ниже 170, дешевле 40000, толще, уродливее, тупее. Стереотипы навязчивы похлеще любой сомнительной компании.

Пеликанов не учат «быть лучше». Зато каждый из них в курсе, как стать «лучшим». «Лучшее» — продается и покупается. Лучшие шмотки, курорты, отели, гаджеты, лучшие люди. Приятные рафинированные господа в Lacoste с лучшими кедди сезона. Рецепт стать «лучшим» в этом случае незамысловат: можно отсосать у принца Британского, можно посетить парочку аутотренингов.

Поэтому у пеликана всегда есть повод пораскинуть мозгами.

88. Невозможность замещения.

Помимо признания проблемы и добровольного согласия на оперантное или реципроктное вмешательство, стоит принять во внимание также и то, что у любой терапии нет гарантии. Нет срока годности.

Никто не застрахован от рецидивов.

Преодоление аверсива подразумевает под собой обязательное замещающее действо. Но при дефиците поведения, как и при дефиците substantia grisea, становится невозможным создание альтернативы. Курильшики переходят на леденцы, минуя ловушку застревания на оральной стадии, нарки спускаются с колес до травки, жирдяи бросаются в ортодоксальное веганство. Но по факту, это не что иное, как горизонтальная «миграция». Смена касты, религии, пола — всё равно оставляет тебя в пределах касты. Ничто не сможет измениться полностью, героинщик не променяет винт на игру в кёрлинг, шлюха не облачится в подрясник и не отправится отпускать грехи домохозяйкам, пеликан — никогда не станет лучше. Лучше того, кем его видят. Лучше того, кем его хотят видеть.

Пеликану не стать «лучшим» в качественном смысле.

89. Гедонистическое рабство. Возможно ли избавиться от привычки жрать, когда все вокруг жрут, а если не жрут, то умирают от голода? Никто не хочет умереть. И никто не верит в смерть от переедания.

Сама по себе булимия подразумевает под собой аверсивную терапию, спровоцированную организмом в целях защиты от нарочитого раздражителя. И если взять тошноту в качестве «наказания» за переедание, то любой в здравом уме и памяти поймет, что жрать всё подряд — не самый лучший способ существования.

Не стоит захламлять голову такими вещами, как последствия. Можно каждый раз подвергать себя анальной каре за покупку очередного ненужного барахла, или направлять 220 в свои лобные доли за участие в оргиях. Вопрос лишь в том, кто совершает ошибку — пеликан или те, кто дергает за тонкие нервные нити? Нельзя вызвать отвращение к самому себе. Зато господа набили в этом руку. Тебя научат, как ненавидеть себя, возможно, это станет твоим предназначением. Жрать и ненавидеть себя. Блевать и ненавидеть себя за то, что жрешь. Не лучшая ли это терапия.

НЕ РОДИТЬСЯ, НЕ БЫТЬ ВОВСЕ, БЫТЬ НИКЕМ

#0011

— Что это…о, господи…ну и вонь!

— Ты тоже это чувствуешь?

напуганный рой мух взметнулся с горы немытой посуды в раковине и заметался по гостиной//

— Ещё бы! Как будто здесь крыса сдохла…

— А перед смертью она навалила огромную лошадиную кучу…

— И подожгла. А потом уже сдохла.

— Бинго. Ещё и крыша подтекает, весь пол прогнил.

— Кажется, не только пол, — детектив Моэм схватил патрульного за рукав, отчего тот едва дёрнулся, направил фонарик на приоткрытую дверь кладовки и кивнул в её направлении//

глупо было надеятся на то, что единственным, кто умер в этом доме, была надежда//

— Думаешь, оттуда разит?

— Да я, блин, почти уверен.

— После вас, детектив.

— Нет уж, приятель, это твой вызов. Если что, у меня есть запасной платок. Могу одолжить.

патрульный Дженнингс аккуратно пнул дверь кладовки. Содержимое не заставило себя долго ждать. Эффект был мгновенным//

— Мать твою…

Дженнингс схватил рацию и, сдерживая рвоту, выпалил в общий канал что-то о лысом мужчине, который, судя по всему, уже около месяца гнил в доме семьи Лоуни//

с вывалившимся из глотки языком//

— Принарядили…

in progress…

90. Запретите детям верить в бога.

Будьте с ними откровенными.

Вините во всём себя.

Твой сын — нарколыга или педик? Вини в этом себя. Твоя дочь — шлюха? Вини в этом себя. Хватит искать оправдания в какой-то враждебной среде. Никто так не наёбывает детей, как родители.

Хватит обманывать себя. Находить сраные отговорки и перспективы там, где никакого светлого будущего нет и не будет.

Запомни: чем хуже дела, тем лучше ты себя чувствуешь. «Бытие формирует сознание». Господа сделают всё, чтобы скрыть намерения, завуалировать собственное бегство, пока ты радуешься розовому цвету шлюпки, которая когда-то тебя якобы спасёт. Пока ты стоишь с открытым ртом, встречая новый блокбастер, тебе вставляют огромный, немытый член, чтобы ты мычал или молчал. Тобой вытирают пол и рвоту, ждут, когда ты окончательно поддашься калейдоскопу бесчисленных развлечений, шоу и ****ежа из бронзового рупора каких-то оральных модников.

91. Найди хотя бы каплю самоуважения. Это не значит, что ты должен принимать себя таким, какой ты есть. Не нужно любить свою толстую задницу, гордиться скудным кругозором и хвастаться дерьмом. Все начинают понимать, что происходит. Просто попробуй сделать себя чуть лучше. Для начала — избавься хотя бы от деструктивного желания быть как все: говорить мемами, слушать то, что можно обсудить, смотреть то, что можно завтра же забыть, пожирать то, что сделает тебя уродом — вечно голодным уродом. Это — рычаги контроля. Это — нити, за которые может дёрнуть любой кретин, которому ты можешь отлично послужить.

92. Хватит уже сокрушаться над неудачами. Проебал? Забудь. Выйди из дома, поработай над ошибками. Не встал? Не делай такой вид, будто тебя изнасиловали беженцы. Уволили? Не плачь, маленький человек. Лучше иди и пристрели кого-нибудь. Только попробуй не попасться. Ведь надо найти новую работу. А потом ещё раз кого-нибудь пристрелить.

93. Перестань копировать мысли и идеи. Ты только и делаешь, что копируешь кого-то. Иметь кумира — не порок, но первый шаг в поле однородности. А самое ***вое то, что ты начинаешь копировать недоумков, их ущербный юмор, манеры и ОШИБКИ. Копируя ошибки вновь и вновь, ты приближаешь целую эпоху заблуждений, в которой не останется ничего уникального, аутентичного и первобытного.

Выключи ссаного умника, который прочёл десять книг и тысячу пабликов. В твоей голове нет, ровным счётом, ничего, что могло бы спасти тебе жизнь. Попробуй действовать так, как тебе велят в сети. Завтра тебя уже не станет.

Будь предельно откровенен. Да, тебе могут выбить зубы или сломать ноги. Да. Но тебя хотя бы не перестанут уважать.

94. Никогда не швыряйся догадками. Произноси вслух лишь то, в чём ты уверен. Тогда никто не сможет обойти тебя. Безусловно, для недоумка факт — это не аргумент. Значит, преподнеси факт в форме комикса. Идиотом слишком просто манипулировать.

Хватит жалеть себя, если не имеешь чего-то, что есть у других. «Если ты такой умный, то чё ты такой бедный» — это аргумент умственно отсталого контингента, который по-прежнему думает, что автомобиль увеличивает член, а одежда делает привлекательнее. Мы сами работаем столько, сколько не стоило бы, и зарабатываем столько, сколько не влезет в рот. Это не значит, что мы обладаем миллионами. Это значит, что мы имеем всё необходимое и счастливы, и не закрываем глаза перед сном в слезах, осознавая, что у нас нет последней модели Iphone.

Если надо — бери и делай, если не можешь — пошёл ты нахуй.

Если надо — бери и делай, если не можешь — лучше покончи с собой.

95. Перестань объяснять сложные вещи простыми явлениями. Не нужно думать, будто мысли — это боженька. Будто есть какая-то душа. Будто мистика Кинга имеет право на существование. Лучше открой книгу, скажем, по системной нейрофизиологии. Удели этому месяц. И ты будешь удивлён.

96. Хватит цепляться за друзей. Это люди, которым что-то от тебя нужно. Это люди, которые не позволяют тебе стать уникальным. Конечно, если кому-то нужна твоя помощь, постарайся сделать всё, что в твоих силах, только помни: даже герои знают, когда следует отступить.

97. Прекращай уже всех за всё осуждать. Да, можно констатировать, что мир неуклонно катится во влагалище собственной матери, но пока ты здесь — постарайся хотя бы изменить это, а не просто ****еть о своих желудочно-кишечных наворотах.

98. Не слушай нас. Просто принимай к сведению. Делай вид, что мы здесь совсем охуели и учим тебя жизни. Не соглашайся. Протестуй. Делай важный вид, мол, ты и без нас знаешь, что тебе делать. Давай. Мы лишь надеемся, что ты начнёшь думать. И если так, ты можешь ненавидеть нас, поминать ублюдками и самодовольными свиньями. На здоровье. Расскажи всем, что есть такие как мы, и нас нужно убивать, подвергать сомнению, репрессиям и насилию.

Не родиться. Не быть вовсе. Быть никем.

Это лучше, чем быть такими как мы.

99. Притворись, будто ты — знаток всего-на-свете, киник, битник, критик, интеллектуал, лауреат нобелевской премии, божья роса, дар, уникум, личность, любимчик и последняя надежда. Притворись. И как только ты поймёшь, что не соответствуешь собственному воспалённому реноме — задумайся о том, что помимо возвращения в мир полный агонии, ты можешь хотя бы попробовать начать двигаться в направлении достижения этого реноме. Подобного будет достаточно. Вполне достаточно.

Хватит уже держать волосатые яйца во рту, когда тебя насилуют. Хватит полагать, будто тебе необходимо стать господином. Стань человеком, а не машиной по утилизации чьих-то идей или по переработке кофе, пива и сериалов. Несомненно, ты можешь торчать на всём, что тебе выгодно, пить всё, что пожелаешь, и трахать то, что тебя возбуждает. В твой монастырь никто заглядывать не станет. Но сделай одолжение, перестань уже принимать всё на веру. Подвергай информацию проверке и сомнениям.

В лучшем случае — попробуй научиться изъясняться так, чтобы люди тебя понимали. Когда-нибудь это сработает. Уверяю.

100. Боль свидетельствует о жизни. Жизнь свидетельствует против тебя.

Судья — это всегда какой-нибудь жирный католик, вот-вот выходящий на пенсию, обвинитель — всезнающий сынок в мамином блейзере, а адвокаты — хромые гусеницы, в которых растёт кордицепс справедливости, но так и остаётся паразитом, что управляет общей идеей несостоявшейся бабочки.

Во всём питомнике этой la vita nuova не найдётся места чему-то гуманному, даже если прозиметрум Данте перепишут адепты Красного Креста в компании Эразма Роттердамского.

Единственное, что нам отводится, это уповать на удачу, искать нечто красивое в тёплых кишках, размазанных по обочине, и размышлять над тем, как лучше сломать зубы: о бордюр или о поребрик.

А потом — пройти курсы хорошего человека.

Принять себя и Валиум Бетти Форд.

Обнаружить себя мёртвым на обоссанном матрасе в номере грязного мотеля.

101. Говорить правду — это самое простое вербальное действие, которому нас научили. Как бы мы ни старалась понять, почему ложь зачастую вскрывает себя, нам так и не удалось найти приемлемой точки опоры. В спину дует ветер, шум в голове перекрывает разницу мыслей; мотылёк в животе мечется от брюшной стенки к желудку; всё кажется недосказанным и пластмассовым, если информация — ложная, а мотив — скрытый.

Обезьяна видит. Обезьяна чувствует подвох. Обезьяна делает.

Сколько бы правды ни разбивало твои надежды и склеенные трижды сердца, это всегда правильно. Ведь заблуждения — папье-маше. Они будут послойно ложиться друг на друга, создавая хрупкий капсид поверх твоих убеждений. И когда у реальности не останется выбора, она одним тяжёлым ударом разобьёт твои принципы, зажмёт череп в холодных тисках и начнёт давить, пока где-то сзади не захрустит.

И не вздумай плакать, маленький человек.

Никто не отберёт у тебя то, чего нет у остальных. Ощущение себя в цунами вечной борьбы, что накатывает волнами и не утихает, пока тело вырабатывает инсулин. В тысячах ночных кошмаров ты видишь каждый отблеск сознания, меркнущего в длинных коридорах больничных храмов. Звенящая пустота, в которую уходят надежды, ничего в себе не таит — ни опасности, ни страха. Сопротивление неизбежности никогда не покинет уставший, изувеченный организм.

Ведь покуда ты дышишь, смерти нет.

Когда же смерть наступает, тебе уже плевать.

Тебе уже просто плевать.

Если тебе страшно, то рождаться тебе и вовсе не стоило. Но если родился…то лучше уж быть никем.

102. И дело вовсе не в том, что люди, вкалывающие на «Воллмарт», или «Интел», или «Уолт-****ь-Дисней» живут в том дне, когда они подписали контракт. Выполняют монотонную работу, которую презирают настолько, что готовы стрелять в воздух в надежде погубить кого-то, кто живёт чуть лучше них. Нет.

Всё дело в системе. Она питается этим. Никаких грёз, мечтаний, амбиций. Никакой цели. Встал на поток — не слезай с конвейера. В противном случае — убогие рекомендации, бутылка, клей, «крокодил», кодеин, могила. Подставляя очко под дуло системы, не забудь позаботиться о скоропостижной панихиде. Система продумает всё за тебя, пока ты засыпаешь над бумагами в кабинете, или за рулём служебного авто. Тебе нассали прямо в гиппокамп.

103. Убивает не враждебная среда. Убивает твоё восприятие среды.

Система не терпит сбоев, она заметает следы любого прогресса, подтирает последние пятна благоразумия. Делает нас нелогичными, метастабильными и уродливыми. Какими мы и должны быть. И нужно признать — из семени льна вырастает лён.

Всё наше самоопределение — продукт нашей мысли.

Мы видим то, что придумываем.

И придумываем то, что видеть не хотим.

_________________________

Записывай.

Клоназепам, трамадол, виски, героин. Они вернут тебе настроение.

Соберут части воспоминаний в причудливую картину, размытую Ван Гогом и вытянутую Модильяни. Кавалькада образов из прошлого превратится в не более чем статистический отчёт. Ты позавидуешь нам, а мы скажем: ничего нет, когда нет памяти.

Ты найдёшь свободную минуту и поймёшь: пора, предавшись меланхолии и прохладной ностальгии, распечатать «капсулу времени» — одну из тех, что школьники закапывают на задних дворах, чтобы потомки немного посмеялись над идеалами, стрижками и зубами тех — абсолютно твоих — современников.

Ты захочешь выудить самое светлое из того, что прожил.

Но поймёшь, что даже Пандора так не страдала, открыв свой ящик.

Потому что она выяснила на собственном опыте: нехуй больше копать там, где зарыта одна лишь надежда.

Поразмысли над этим.

А если не сработает, то…

104. …какой-нибудь маменькин сынок заставит тебя жалеть обо всём, что ты сделал. Ведь у него больше денег. Больше звука. Больше друзей.

Больше тебя.

Есть люди, которые просто больше тебя.

И стоит уяснить: пока ты считаешь перед сном чужие привилегии, ты так и будешь просыпаться с ощущением шипованного дилдо «где-то между делом».

Мы увидим, как ты сдаёшься. Или стареешь.

Одной секунды достаточно, чтобы понять: моложе ты не становишься. И эту секунду у тебя отобрали неторопливые прислуги, завтраки, привет-и-как-дела, кассиры, светофоры и нищие. Они все регулируют твоё время против твоей же воли, вроде как создавая порядок и делая жизнь безопасно-предсказуемой. Минута на красный во избежание аварии, момент на подачку в завихрениях совести, полчаса на голод и ужин, ночь на секс без обязательств и бесконечность на что-то необходимое.

Твоя личность укомплектована потерянным временем, а сожаления, которым ты предаёшься, удваивают урон.

Ты мыслишь, следовательно, ты умираешь.

Перманентно теряешь опции, не принимая во внимание простейший факт: каждая секунда, подаренная пространству, создаёт целую вселенную, которой ты пренебрегаешь.
Это плохие новости. Ведь выходит так, приятель, что ты вечно занят «не тем».

Никаких тебе почестей, бюстов, эпитафий и титулов. Ты умрёшь, как и все, а учебники истории обойдутся без тебя. Бесполезность разума становится очевидной, когда пытаешься объять безразмерное или уклониться от пули старения.

Или накормить себя очередным завтраком, лишь бы ничего не менять сегодня.

Ты можешь пойти хоть нахуй, хоть в клуб, оставив агонические старания и попытки казаться кем-то. В конечном счёте, пасторальная простота и мещанские привычки разрастутся точно карцинома в гортани, и твои слова разойдутся с телом и делом, как бы намекая: этот ком в горле — не просто депрессия или апатия, но тусклые отблески прошлого тебя, застывшего в осознании ненужности.

Останется только могильный покой, который рождается в высоких холодных углах твоей комнаты. Память растворится. Собака умрёт.

А ведь никакой собаки и не было. Потому что она умерла.

Ты можешь присвоить себе то, чего не было, вечно принимать за счастье то, чем оно не является, и, в конечном итоге, сожалеть, что всё это придумано. А можешь махнуть рукой и придумать что-нибудь получше.

Например, другую собаку.

КАМЕРНЫЙ ОБРАЗ МЫШЛЕНИЯ

#0012

— С «Глока» спилен серийник.

— Какого хрена…

детектив проверил, надёжно ли пацан пристёгнут к постели, и попросил вывести Илая из комы. Тот же, спустя пару минут, огляделся и спросил:

— Где я?

— Ну точно не в Мексике, амиго!

— Джек? Так…тебя же грохнули. Хавьер, или как его там…

— Док, что у него с речью? — Дженнингс тоже захотел поприсутствовать, понимая, что это редкий шанс наконец-таки вырасти из формы патрульного — взять «производителя»//

медсестра подошла к окну и распахнула занавески, открывая взору Илая всё ту же надоевшую картину мира//

— Он два дня пробыл в коме, мистер Дженнингс. Впереди — полугодовая терапия, — сообщил врач//

— Джеки, приятель, он ведь грохнул тебя…

— Что он постоянно бормочет? — Дженнингс придвинулся ближе.

— А как быть с расследованием? — Не унимался Моэм//

— Ну, через пару дней он сможет довольно внятно изъясняться, порезы пройдут.

— Эй, сопляк, лишнего «взорвал»?

— Джеки…ты же…что?Вилли зарвался. Этот ублюдок зарвался…

— Вилли? — букально читал по губам Дженнингс//

— Джеки…как же так…

in progress…

Ребёнок растёт, зная, что никакого бога никогда не было.

Квантовое бессмертие. Вседозволенность. Свобода.

Ребёнок вытирает сопли, зная, что он никому и ничем не обязан.

Миссис Мама и Мистер Папа винят во всём себя.

Ребёнок полагается на критические суждения.

Ему доступно понятие выбора, ассоциативный сдвиг вынуждает его класть на тумбочку голову убитой свиньи и избегать болевого синдрома. Единственный собеседник — повелитель мух, мёртво окутавший безразличием игрушки и плакаты потерянных детей.

Это — противоположность беспомощных Колфилдов.

Это — корпус сексуальных преступников в куколках и смирительных рубашках.

Си-4 воспламенится, когда Эрвин отдаст приказ Гейгеру, а имаго взмахнёт дырявыми крыльями в коробке без окон. Вся та среда, что не питала иллюзий на наш счёт, встанет в позу Ромберга и попросит спустить крючок, пока сама не схлопнулась со звуком удара в китайский гонг вместе с волновой функцией.

Океаны рвоты.

Эксперимент Милгрэма наглядно продемонстрировал, насколько твои убеждения прозрачны. Стоит господину озвучить ставку или холодно заверить тебя, что всё в порядке, как ты отключаешь когнитивную функцию, открываешь рот и глотаешь каждую сраную крошку со стола Маленького Брата.

Он всё знает. Он тебя никогда не обманет.

Никогда. Ведь так?

Тебе сделают самые большие скидки, самые глубокие минеты, самые дешёвые стрижки, самые полезные блюда и самые великие одолжения.

Но никогда не сделают больно. Они никогда не сделают тебя несчастным.

Иисус смотрит на тебя по-отечески, звёзды ради тебя собирают Кассиопею каждую ночь, музыканты только для тебя рвут свои струны и партитутры, а режиссёры в твою честь заряжают камеры. Филиппинские дети собирают твои блага в подвалах сутки напролёт, кондитеры не жалеют сахара на твои десерты, генеральный директор щедро посыпает твой оклад надбавками. Все, абсолютно все заинтересованы в твоём успехе. Врачи годами вскрывают животных, но лишь бы не тебя, лишь бы ты был здоров. Пожарные борются со сном, пока ты спишь. Полицейские держат рации у сердца.

Вселенная любит тебя и помогает во всём.

Ведь ты — в самом центре.

Стоишь и дрочишь, пока мамочка тебя обувает.

Сама система воспитания человека себя изжила. Пара сотен недоумков написала пару десятков правил, которым мамочки и папочки неизменно следуют. Тот же клуб избранных эпилептиков озвучил непреложные цели для тебя и твоих ребятишек: успешный человек, богатый человек, добрый человек, состоявшийся человек, семейный человек, отброс.

Ты обязан толкать в свои мясные пиньяты мультфильмы, сказки и заблуждения.

Ты обязан потакать их капризам.

Ты никогда не поднимешь на них руку.

Ты никогда не скажешь им правды.

Тебя обучат быть родителем, выдадут тебе сертификаты и рекомендации, расскажут, как себя вести и что делать.

А тем временем, общество трансформируется в неупорядоченное скопление аминокислот и неразвившихся птенцов, которым не хватает то ли ума, то ли времени понять, куда лететь. Они выпадают из гнезда и ломают крылья. Им некуда себя деть. В безвоздушном пространстве не так уж и здорово, как им казалось. Веселье душит их, как душит ремень или удавка. Мерцание миллиардов голубых экранов в тишайших катакомбах. Кубиты информации в свободном доступе. Число Шеннона. Десть в сто восемнадцатой степени. Ровно столько возможных ходов в одной шахматной партии.

Ровно столько же вариантов не выпасть из кроны уютного дерева у тебя.

Но ты будешь следовать за авторитетами, пока не поймёшь, что тебя наебали и забрали всё.

Измятая бумага станет идеальной лишь в том случае, если её отправят на переработку.

Единичный вектор задаёт лишь одно направление.

Нас всё ещё тошнит от вас.

От тех людей, которые из кожи вон лезут, лишь бы чем-то заболеть. Лишь бы услышать диагноз пострашнее, чтобы выпросить свою порцию сострадания на какой-то извращённой паперти. Недуг типа «булимия» — это ваша визитная карточка. Пропуск домой в тяжёлый день. Повод начать беседу. Тема номер один в зеркале заднего вида.

Мы можем рассказать вам о червях, которые изо дня в день заставляют нас избегать аптек, мы можем. Как элинвар камертона звучит в голове всякий раз, когда возникает властная потребность приглушить боль или неуёмное желание разрушительной эйфории. Как возникает обструкция предсознания,прежде чем мы успеем уговорить себя не делать глупостей.

Мы можем?

Нет. Это ловушка оппортуниста: соглашаться на всё, идти на уступки и компромиссы, лишь бы избежать негативных последствий. Верно? Ведь даже в здоровом теле, единожды подвергшемся атаке препарата, заложена ошибка: оно стремится к повторному саморастлению.

Но мы можем создать нечто такое, отчего вам станет неловко. Не по себе.

Это будет АСДТ или амфетамин.

Мы отравим ваших детей. Мы взорвём ваши офисы.

Мы сделаем это.

Ведь знание убивает.

Ты спросишь, как это работает? Так спроси.

Нас нетрудно найти.

И каково это — жить, даже не подозревая, что у вас за стеной кто-то прямо сейчас растворяет «Эринит» в ацетоне?

#0013

пять килограмм и триста грамм в качестве жеста доброй воли//

ИИ.sysбыл уверен, что картель это оценит//

Илай наклеил на свёрток листок с надписью «Бабушке Марии» и спрятал его в углу своей коробки, решив немного отдохнуть//

когда поблизости не оказывается ни шлюх, ни соседей, остаётся лишь пользоваться услугами эскорта//

пацан выбрал двух девочек помоложе и отблагодарил их сутенёра, попросив забрать «работниц» через полтора часа//

они должны подчиняться. Они обязаны подчиняться//

Не только отсасывать и слизывать его сперму друг с друга//

если им сказано молчать, они всегда будут молчать//

иллюзия контроля//

Илай взял в руки пистолет и приказал проституткам молчать, пока он не закончит//

— Это бесконечная делимость в конечном пространстве, — он протянул свёрнутую в трубочку купюру шлюхам. — Давайте, закиньтесь.

никто не может отказать себе в паре «чеков» спидухи//

— Если мне выгодно ощущать это, я буду это ощущать. Смекаете?

— Нет, сладкий. Но, может быть, вставишь мне ещё разок?

Одна из потаскух села верхом на Илая.

— Если мне выгодно наказывать себя, я накажу себя.

— А давай мы тебя накажем, м? Ты был плохииим маль…

ИИ.sysзатянулся и, приставив дуло к собственному колену, спустил крючок//

Щёлк//

даже обдолбанные шлюхи знают, когда следует испугаться//

#0014

— Это — твоя футболка, — детектив Моэм продемонстрировал пакет для улик, — и на ней — кровь Мэйсона Лоуни. Твоего отца. В наргрузку — с твоими отпечатками, пусть и смазанными. Это — ствол без серийника, пуля, выпущенная из него, извлечена хирургами из твоего колена. Это, — он поднял с пола грузную сумку, — четыреста пятьдесят две тысячи долларов. Это — кило амфетамина, произведённого в твоём доме. Как считаешь…эм…Иисус, могу ли я назвать всё это «достаточными основаниями» и «прямыми уликами»?

Илай молчал//

— То, что ты участвовал в производстве амфетамина, нам предельно ясно. Данный вопрос закрыт. Но зачем ты порезал своего отца, приятель?

За ИИ.sys»aговорили приборы, сердцебиение участилось//

Никто не собирался играть с ним в «хорошего» и «плохого» полицейского//

— Значит, неразговорчивый. Ага. А что если мы тебе кое-что предложим?

Пацан только повернулся к детективу, но так и не обронил ни слова//

— Уже лучше. Смотри. Ты ведь кому-то сбывал своё дерьмо, верно? Следовательно, мы можем сшить RICO, а тебя спрятать хоть в сраной Калифорнии с кучкой педиков из Сан-Франциско. Тебе нужно лишь сдать оптовика. Как стеклотару. Или как лом. Мне всё равно. Что скажешь? Только давай без адвокатов и этой…

— Пять минут три секунды.

— Не понял.

— Пять минут. Три. Секунды.

#0015

Илай жалел только об одном: он так и не научился ходить по воде//

свет в конце тоннеля казался не больше точки сузившегося зрачка. Холодное черное солнце над головой пульсировало. Воздух взял легкие в заложники, конденсируясь на языке привкусом жженого сахара//

Илай не дышал. ИИ.sysтерпел//

холод//

— Эй, Лиэм…

Лиэм…//

холод это всё, что чувствовал Илай. Он был повсюду: целовал его висок, заливался за шиворот, выкорчевывал ребра, а ребра распарывали легкие, как какая-нибудь Мэри Белл вырезала вытачки на бедных белых мальчиках//

шесть глаз, тридцать пальцев, девяносто шесть зубов//

— Ты отключил аппарат? Какого черта?

— Не дергайся, Мэйсон. Ты ведь тоже его почувствовал?

от тишины можно оглохуть//

— Что почувствовал?

— Запах. Ты же вызвал копов?

шесть глаз где-то справа. Сверху//

кто третий?//

Илай вспоминал. Пока чьи-то руки искали его в темноте, он думал только о том, что солнце всё еще над ним. Прямо как тогда, в детстве, когда мать оборачивала вокруг его шеи шарф, отправляя в школу.

— Лиэм, закрой ему глаза, еб твою мать, Лиэм, хватит пялиться на этого торчка и давай уже сделай что-нибудь!

Илай чувствовал, как лед сковывает его виски. Но это было неважно, с каждой вспышкой перед ним оживали тени прошлого. Они отрицали настоящее, но умоляли о будущем//

— Давай, парень, держись…

— Мэйсон? Ты чего так усираешься?

в нос затянуло плотной струей горького дыма, как будто кто-то слал Илаю воздушные никотиновые поцелуи//

— Не кури здесь, кретин.

— Да ему всё равно уже насрать!

— Мэйсон… — Илай выдавил на пол скорой имя вместе с холодным сгустком рвоты.

— Вот сукин сын! Теперь всё мыть заново…

но ИИ.sys не слушал. Он думал только о том, что надо вернуться обратно. Оттуда, где скорость падения стремительнее взлета новоорлеанского Эйрлайн//

и лишь чей-то далекий голос заставлял его глаза оставаться открытыми//

кто третий?///

ИИ.sys знал, что он вернется//

а пока он решил только то, что чертовски устал//

Мэйсон, нависающий на Илаем, судорожно дергался каждый раз, когда телега скорой наезжала на очередное препятствие//

— Приехали, родной, — Лиэм откинулся и констатировал отключку//

скуреная до основания грязного фильтра Мальборо молча уткнулась в бледную грудь Илая//

дальше бежать было некуда//

но Илай решил, что обязательно вернется, ведь он всегда мечтал уйти по-другому//

если ИИ.sys и уйдет, то он сделает это по воде//

#0016

копы дали Илаю на раздумья три дня. И три ночи ИИ.sys вспоминал формулу aei einai//

ангелы дежурили возле палаты. Иногда они заглядывали внутрь. Иногда просто проходили мимо, убедиться, не подох ли он еще. Мешок с жидкостью на капельнице сжимался в такт мешку с костями на кровати//

— Мы ждем решения, — детектив Моэм явился на четвертый день//

его плащ промок. На улице шёл дождь//

чужие мысли не давали Илаю покоя//

— Мне нужен мой телефон, — произнес он. А затем добавил, — возьмете их сами. Я всё устрою.

паства забывает со скоростью 270 км/ч. Но когда дело касается нескольких грамм шлюхи выдают чудеса гипертемизии. Имена. Даты. Числа//

Картель думал, что ИИ.sysмертв//

ИИ.sysтак не думал//

последний пропущенный вызов угодил прямиком в мишень. Хавьеру не надо было долго объяснять, что ИИ.sysснова в деле//

— Еще тридцать сверху. В качестве компенсации. За небольшое отсутствие. Считай подарок, — Илай поглаживал черную точку на груди. — Завтра. В доках. В 22:39. Я буду не один//

Илай нажал на сброс быстрее, чем Хавьер успел спустить в рот шлюхе, копошившейся у него между ног//

///

небо над Новым Орлеаном прорвало еще во вторник. В пятницу Илая вытолкали за порог больнички, отвязали от капельницы и загрузили в черный непримерный Форд//

— Нашли в твоей конуре, — Дженнингс был предельно вежлив, вкладывая в руки Илая плотно упакованный сверток//

— На подхвате все, кого только смогли найти. Федералы, снайперы, даже пиротехников привлекли.

Илай слабо улыбнулся//

— Почему ты сказал, что придешь не один? — взорвался детектив Моэм//

он сидел на пассажирском и больше напоминал безвкусно одетого сутенера, нежели копа. Когда вопрос зашел о том, кого «наряжать», все взгляды устремились в сторону самого молодого//

— Потому что, — ответил Илай//

потому что Джек предал его. Потому что паства предала его. Потому что Мэйсон сдох раньше, чем тот успел его забыть//

— Только самоубийца отправится туда в одиночку.

Илай решил, что он умнее всех//

— Как мы найдем их?

— Мы найдем.

///

сложно было не заметить огромный красный крест, нарисованный на пробитой дороге, между доками с ютившимися внутри титаниками//

пахло маслинами//

видимо приехали греки//

дождь размывал свежую красную краску под ногами. Два ангела держали над Хавьером зонты//

— Что за клоун? — кивнул он в сторону Моэма//

— Свидетель, — ответил ИИ.sysдоставая из-за пазухи сверток//

— Какой к черту свидетель?

Илай знал, что за ним следят//

справа. Сверху//

— Знаешь, где самое безопасное место? — поинтересовался ИИ.sys у Хавьера//

тот на секунду нахмурился//

пейзаж тонул в слоях воды, но понимать что-то было уже слишком поздно//

///

три дня назад Илай волочил за собой капельницу, возвращаясь из сортира. Взгляд его упал на парня, тот заснул прямо в инвалидном кресле//

Илай оглянулся по сторонам. Незаметные больные продолжали умирать стоя, подобно деревьям. Медицинский персонал лениво ставил диагнозы и выписывал рецепты, копы чесали яйца у входа и поглядывали на часы//

всем было насрать//

— Вилли? Эй, Вилли, просыпайся.

он тряс пацана до тех пор, пока Вилли не разлепил помятые фиолетовые веки//

— Это я, ИИ.sys.

— Я думал ты подох.

— Ты должен кое-что достать для…

— Но…я завязал.

— В последний раз. Запоминай: нитроглицерин, …

///

девяносто пять детей на пачку никотина//

таймер отсчитывал цифры, которые ИИ.sys уже никогда не сможет забыть//

когда детектив Моэм проследил за взглядом Илая, тот уже протягивал сверток Хавьеру//

— Не тот… — усмехнулся он//

///

они притащат поглазеть на это своих матерей и детей. А затем сцепятся из-за тряпок, выдавливая из глоток сдавленные стоны. Ничего не изменится в Новом Орлеане//

так решил Илай//

так решил ИИ.sys//

дождь смывал красную краску с дороги. В каждой из вселенных Илай предпочёл бы смертную казнь, только чтобы не слышать о милосердии//

и когда придёт ураган, он останется сидеть на берегу залива, ожидая падения дамбы//

а когда она упадет, он встанет и уйдет//

по воде//

© Copyright Diamond Ace, Key Marso (diamond_ace@mail.ru)