I.Воргол
II.Юмористические стихи
III.Консервативные катрены
I
1.
Воргол.
Иссякла поэзия, с нею и день:
Как серая кошка, воргольская лень,
Смиренье рогатых вернувшихся морд,
Из птиц с колокольнями вечный аккорд!
Последуем в край из берез и могил,
Не рай для прогулок, но ты говорил:
«Алтарь литургии стоит там, где мощи,
Где русские песни, там грустные рощи!»
Меж сучьев кривых и некрепких ветвей
Провала дыра ,в ней же зрим соловей,
Колода из символов, звуков дары
Послужат объектами новой игры.
Что ж, знаками вызван нежданный азарт,
Как маленьких птиц, коснулся я карт:
Клюют дураки! Недурная забава!
Рандомные рифмы! Крапленая слава!
2.
Еще раз про Воргол.
Деревня сеет, пилит и полощет,
Как в домовине, тесно и смешно!
Бор на закате, за забором — роща,
В зеленых листьях — серое пятно…
3.
Прогулка по кладбищу.
Некрополь… Ангелами скрыт скандал смертей,
и меж холмов могильных так чиста тропинка!
Ты сдержанна. Открыт лишь верх грудей,
В тени холмов иных чуть светится ложбинка!
II.
4.
С днем рождения, Розанов! (2мая).
Одиночества свежий воздух,
Одуванчиков сорный пух…
Если б смертному было можно
Пол иметь в себе — сразу двух!
Ныне редкая специальность,
Как убежище от греха,
Маргинальность моя, скандальность,
Как монашеский быт, тиха!
Пот обветрен в степях Чевенгура,
На Луну нас ведет командир,
Вдруг от школьницы сукой подуло,
И ошейник купил некрофил!
5.
«Вышел в степь донецкую парень молодой».
Вот вдоль дороги ряд лопат —
-Промзоновский патриархат,
Степь, знаки запятых-границ,
А там — держава дев и птиц!
Лолиты из степных лачуг
Сожмут в руках больших пичуг,
Настасье ближе узкий клюв:
«Князь мира, русский! I love you»!
Степной атолл, веселый край!
Бикини ярче выбирай:
Козлище в небе голубом
Отслужит мессу для секс-бомб.
6.
Семейные портреты.
Грозит пустое слово из летних облаков
Утробушке благой. Во избежанье драки.
Ей обетован страж. И плетка, и покров —
В недрогнувшей руке скоромной раскоряки!
Бесстыдно застывают змеи,
Качается пахучий мак,
Полет заокеанской феи
Пленит скоромных раскоряк.
На экране — ополченцы, а на полке — непротивленцы,
«Жизнь — не армия». Жизнь — это Библии стих:
Муж, друзья и подруги, в кучках кала младенцы,
И несмелой рукой не очистишь ты — их!
Но не свалил неверный ветр — икону,
И не спалил немеркнущий огонь,
Того, кто тихо дочкам с телефона
По вечерам читает «Посолонь».
7.
Портреты историков.
Он вежлив был почти по-большевистски,
Когда конвой встречает вас в пивной:
Порою мил, как старый лорд английский,
Порою злобен, как казак шальной!
И «Скороход»… В отличие от Искры,
Широколицый, шумный, шерстяной,
Ворчливый, словно кот-баюн сибирский,
И вещий, как японский домовой!
Нациста не «закрыл» инструктор ЗОГа,
Младенца не «зохавал» Царь Лесной,
Поэта сумасбродного подмога
Нужна ли им, как мертвый часовой?!
8.
Сезон весенних конференций (эпиграмма).
Убив в себе фашиста-радикала,
Все семь седмиц проводишь ты в пути,
Катайся, не катайся — толку мало,
В конце квартала хоть шаром ты покати!
«Вдруг Патриарх поссорится с Премьером?»
Застыла пленка в мутной голове.
Ученый! Можешь стать наркокурьером
И делать деньги на спресованной траве!
9.
«Философия русского рэпа» Андрея Коробова-Латынцева (эпиграмма).
Анализ Андрея апостольски алчен;
«О чем начитали нам Хаски и Рич?»
Он скажет: «Узрите: Се — Федор Михайлович!
Эстетски ответим: «Нет! Федор Кузьмич!»
10.
Дар Божий, Федор Сологуб. Стихи для Максима Беляева.
Эпиграф:
«- Если в «Мелком бесе» поменять гимназистов на пионеров, а княгиню и её протекцию — на секретаря обкома, то что тогда изменится? — Да роман не об этом написан! Ты даже тоску Сологуба понял через совдеп!» (из бесед).
В Воронеже ждут протекций,
Как в Париже ждали Годо,
Под шансон философских лекций,
УО идет на УДО.
Как на медаль, на УДО,
С надеждами всех бессонниц,
А собор — напирает на то,
Чтоб подвижник — жил без поклонниц!
В планах лекций, как в гопнике грубом-
-Передонов, розги, урок…
Миазмы тоски Сологуба
Вдыхает в маразме совок…
III.
Консервативные катрены.
11.
Пролог.
Пусть навек осиянно солдатское темя,
Снится сказочный демон — в кавказском саду,
Крыса-Гоголь понюхала, чем пахнет время,
И сказала в пространство: «А я не уйду!»
12.
Нео-панк Дон-Кихот.
Не маргинал, не Летов или Радов,
Изрек историк: «Богомерзок большевизм!»
Ремонты храмов. магия обрядов
И щек заросших зоомагнетизм.
Я выбью из седла всех обскурантов!
Украден хлеб и в чашу брошен яд:
Так в гневе граф бежал от протестантов
И в страхе смял рекламу порнократ!
Мы Старый год встречаем, будто Новый,
И мужики взирают все нежней!
А старики — пускай куют подковы:
Святителя возили шесть коней!
Я выбью из седла всех обскурантов!
Украден хлеб и в чашу брошен яд:
Так в гневе граф бежал от протестантов
И в страхе смял рекламу порнократ!
13.
Ты обожал народность, полукровка,
Двумя копытами тебя влекли уже,
К самодержавию — служебная сноровка,
А к православию — дыра в больной душе.
Но монархисту несказанно плохо
В краю кумачном блоковских рябин
Так время не становится эпохой,
Так на катке напился гражданин!
14.
Официоз и андеграунд, или стихи в манере Михаила Кузмина.
В подполье я, коварный перебежчик:
Пожар в умах! Поджог чужих домов!
Вы гордый и рачительный помещик,
Но Колерову врете, как Ноздрев!
Неохотно губер наградил
И «бонмо» пошло в народ, как слух:
Спор о том, кто главный русофил,
Прозвучит: «Теперь я здесь — петух!»
От «подморозки» стало только хуже,
Пришел Борей, заплакал нежный эльф:
Пустое самолюбье горе-мужа
Не даст ему отпуст «to fuck himself»
Нет, не помещик, а страстной плантатор!
Не панк Пьеро, а гопник Арлекин!
Сыты соленым салом, консерватор?
Но пидорасом был эстет Кузмин!
На нивах пляшет Шива или Рудра,
Забились в угол «дети страшных лет»,
Братолюбиво и смиренномудро
Присыпьте белой пудрой красный цвет!
Не зная власти сумрачные тайны,
Мы препирались, как маркиз и кот,
Певец степей налил Вам в пост сметаны,
А я терял аккорд из нужных нот.