И.Г.ПРЫЖОВ
Отрывок из книги "История нищенства, кабачества и кликушества на Руси"
АНТОНУШКА
Небольшого роста, с редкой седенькой бородкой, в серой свитке, пожилых лет, от природы не имевший рассудка, простой мужик одной из близлежащих к Задонску деревень — Антонушка имел постоянное пребывание в этом городе и славился там как юродивый, прорицатель и чудотворец. Многие приходили и приезжали к Антонушке в Задонск из других уездов с больными детьми просить исцеления. Так, Успенского уезда, села Чамлыка мещанка, Елена Васильевна Солодовникова, у малолетнего сына которой поражены были неизлечимым недугом ноги, ходила с ним в Задонск к Антонушке. Пришедши к нему в комнату, мать больного поднесла ребенка и просила совета, чем лечить его. Антонушка поплевал на ноги больного, потер их своими слюнями и сказал: «Теперь будет здоров». Разумеется, предсказание не исполнилось. Из всех городов Воронежской губернии ни один не находится в таком близко» общении с губернским, как Задонск. Жители Воронежа всех сословий, полов и возрастов, часто посещая Задонский монастырь, сведали и об Антонушке. По свойству человеческой натуры, жаждущей узнать о своей будущей судьбе, или просто вследствие особенного сочувствия в некоторых личностях к пустосвятству,— бессвязным и бессмысленным лаконическим фразам Антонушки общество, преимущественно женщин, придало таинственный, духовный смысл пророчества. Антонушка до того пошел в ход, что в Воронеже ощущалась потребность его на продолжительное время. Одна сметливая ханжа взялась доставлять по временам обществу это духовное наслаждение: она дала у себя в доме постоянный приют приезжавшему из Задонска Антонушке, развозила его повсюду, принимала посетителей и, собирая обильную дань во имя Антонушки, поделялась кое-чем с приезжавшими в Воронеж его родными. Худощавый и слабосильный от природы, Антонушка был совершенный ребенок; при полном отсутствии рассудка, он редко говорил; если же проговаривал иногда два- три слова, то уж твердил их несколько раз безостановочно. Вот образчик пророчеств Антонушки, сообщенный одним из членов семейства, в котором совершались следующие факты. В 183... году семейство богатого и уважаемого в городе купца Н. И. С-ва пожелало благодатного присутствия Антонушки, за которым послали экипаж. Молодые члены семейства и особенно сыновья г. С-ва, учившиеся в то время в гимназии, желали видеть Антонушку просто из любопытства; но старички и старушки ждали его с полным убеждением в его святости; и потому некоторые их них во все время ожидания, затворившись, усердно клали земные поклоны, прося господа о том, чтобы он сподобил достойно встретить пророка. После этого, когда раздался крик: «Едет, едет!», все вышли на крыльцо, ссадили желанного гостя с пролеток, как дитя, и с благоговением ввели его под руки в комнату. Антонушка был в старом армяке, в шапке и рукавицах. Посредине комнаты встретила его почтенная старушка, глава семейства; она с подобающею честью протянула к нему сложенные одна на другую руки, приклонила голову и сказала: «Благословите, Антонушка!» Между тем Антонушка, едва переступив порог, начал повторять: «Чи собаки брешуть? Чи собаки брешуть?» Просившую благословения старушку, не снимая рукавиц, он слегка ударил по щеке; сконфуженная неожиданной выходкой дурачка, она отвернулась в сторону, потерла щеку и в утешение себе сказала: «Хорошо, что еще не дерется». Затем посадили Антонушку на переднее место под образа. Члены семейства, желая каждый услышать предсказание о будущем, выходили поодиночке из другой комнаты и показывались Антонушке. При входе одного из сыновей г. С-ва он начал повторять: «Паромы плывуть... Паромы плывуть...» Вышла девушка, Антон заговорил: «Чи дивка без котов пришла? Чи дивка без котов пришла?» При появлении другой он сказал: «Вари кулешу, вари кулешу». Купцу Ш-ну, родственнику А-ва, Антон прорек: «Чи мене на поселенье сошлютъ? Чи мене на поселенье сошлють?» Антонушку почествовали, чем бог послал, и отвезли восвояси. Вот полный акт его предсказания, приезда и отъезда, сопровождавшихся толпою народа, собравшегося у ворот С-ва. В другой раз, едва привезли Антонушку на двор, он расплакался как дитя и не хотел сойти с пролеток; его насильно втащили в комнату, но он вырвался и побежал к воротам, которые оказались затворенными; он бросился в подворотню, но один из сыновей г. С-ва схватил его за ноги и втащил обратно на двор. Начали ублажать Антонушку как ребенка: уговаривали, катали по двору на пролетке, но ничто не помогало: он рвался и плакал. Послали наконец за его опекуншей, которая, покатавшись с ним по двору, взошла в комнату и с таинственным благоговением объявила, что Антонушка не расположен сегодня говорить; с тем и увезли его домой. Мы сами, в ранние годы нашей юности, видали его в Задонском монастыре. Как теперь, представляется нам фигура этого старичка с всклоченными волосами, в сером, низко подпоясанном кафтанишке, с каменьями и всякой дрянью за пазухой. Вот он сходит с церковной паперти, его окружает толпа женщин и детей всех сословий и с благоговением целует его грязные руки. Антонушка умер в Задонске и погребен в тамошнем монастыре. Рассказывают, что в день погребения в руках его — неизвестно откуда — явился запечатанный пакет с надписью: «на погребение Антонушки»; в пакете найдено триста рублей. Ловкие люди обратили и этот простой случай в чудо, вероятно для того, чтобы пробавляться кое-чем в память Антонушки.
КИРЮША
Крестьянин одного из торговых сел Борисоглебского уезда, в полном уме и здравой памяти, сбросил с головы шапку, разулся, остригся гладко под гребенку, обрил бороду, нарядился в демикотоновое черное полукафтанье, опоясался ремнем и в таком виде явился в стогнах города Воронежа. Это был пророк двух губернских городов — Воронежа и Тулы, знаменитый блаженный Кирюша. Остриженный и обритый, он во всякое время года ходил босой, без; шапки, в легком полукафтанье; в правой руке его постоянно имелся жезл с привязанным на конце букетом свежих цветов; палка эта была внутри пустая, наполненная свинцом, что придавало ей особенную тяжесть; букет цветов имел он постоянно свежий, даже и зимою, чем, конечно, обязан был своим почитателям прекрасного пола. Свежее, румяное лицо Кирюши цвело здоровьем; чтобы искуснее; обморочить почтенную публику, он притворился немым и при появлении в Воронеже более года не говорил ни слова. Но когда, по соображению его, настало время окончательно дурачить суеверов, то он заговорил. Конечно, эта выходка всех поразила: заговорил, так уж неспроста! Кирюша в свою очередь тоже смекнул, чего от него ожидают. Несколько удачно сказанных по известным обстоятельствам фраз доставили Кирюше громкую славу пророка и открыли ему двери богатых домов Воронежа, где он пользовался всевозможными даяниями и разъезжал в богатых экипажах. Преимущественно баловало Кирюшу купечество. Одно время жил он с год в доме почетных граждан А-х; в нижнем этаже ему была отведена особая комната. Зная, что все домашние, от прислуги до хозяев, жадно следят за каждым его движением, Кирюша вел себя осторожно. Каждый вечер он затворялся в комнате и усердно клал; земные поклоны. Любопытные с самого начала вечера смотрели на его занятия в дверную скважину, и блаженный, чтобы отвязаться от докучливого любопытства, поражал иногда следующим нечаянным возгласом: «Знаю, знаю, что вы на меня смотрите!..» Публика, внутренне укоряя себя в грешном любопытстве, крестилась и со страхом расходилась по своим местам. Один только человек в доме А-х не стеснялся пророческими возгласами, прилежней и дольше всех наблюдал за Кирюшей по ночам и не остался от того в накладе. Это был кучер Николай. Вероятно, подсмотрев когда-нибудь попоздней, что Кирюша после богомолья имел привычку пересчитать свою выручку, он добрался как-то до нее и потянул весь капитал пророка. В одну полночь, когда кучер Николай не находил уже ничего любопытного в надзоре за Кирюшей, последний поднял страшный гвалт в доме; все проснулись и сбежались на крик. Кирюша бесновался и чуть не лез на стену, но о деньгах ни полслова. «Пустите меня вон отсюда! — кричал он неистово.— Не хочу больше здесь оставаться...» После уже узнали от него же о проделке кучера Николая.
Нередко, соскучившись о Воронеже, Кирюша отправлялся в Тулу, где и имел постоянное пребывание в доме богатого купца Д-на; там отводилась ему особая комната, которая и носила название Кирюшиной. В Туле он пользовался не меньшею популярностью, как и в Воронеже. В тот год, когда в Туле был большой пожар, Кирюша, перед отходом своим в Воронеж, был в доме известного купца М-ва: посмотревши в окна, он указал на город и проговорил: «Скоро, скоро будет большая суета... все будет чисто...» Спустя немного времени по уходе Кирюши из Тулы город сгорел; слава пророка утвердилась еще прочнее. Но не одна Тула платила дань суеверного поклонения воронежскому пророку: Москва также почтила его в лице богатой княгини N. Приезжая в Воронеж на богомолье, г-жа N познакомилась с пророком и уже не могла с ним расстаться, она увезла его с собою в Москву, отвела ему в своем доме особую комнату, которая постоянно вся была убрана цветами. По воле Кирюши всякая отцветшая плошка тотчас же выносилась садовником вон и заменялась новою, цветущею. Так блаженствовал Кирюша целый год. Наконец совесть заговорила в нем; постыдное ремесло пророка надоело ему; и вот он, превратившись опять в крестьянина, обулся, отпустил волосы и бороду, надел серый армяк и шапку и отправился на родину. Теперь живет он в одном из торговых сел Борисоглебского уезда, где сделал на свой счет иконостас для сельской церкви; имеет свой дом с хорошим садом и занимается хозяйством. 29 октября 1860 года Кирилл, проездом через Воронеж в Тулу, по старой памяти, был в гостях у почетного гражданина А-ва, где когда-то он постоянно жил. За чаем, на вопрос хозяина — приходит ли ему когда-нибудь охота блажить по-прежнему — он простодушно отвечал:
«Нет. Подурачился, да и будет...» Замечательно, что, по словам А-ва, из бывшего пророка вышел хороший цветовод.
ОТЕЦ СЕРАФИМ
Последнее нашествие блаженного фокусника на Воронеж было в 1859 году. Государственный крестьянин Нижнедевицкого уезда, села Везноватки, Ермил Сидоров, бросив жену и семейство, преобразовался в какого-то отца Серафима и пошел таскаться сначала по деревням и уездным городам, а потом пожаловал на вакантное место в Воронеж. Хорошо обутый, одетый в суконное полукафтанье, с монашеской скуфейкой на голове, скоро втерся он в несколько купеческих домов, где и пророчествовал, как только доставало уменья. Одна почтенная старушка, купеческая вдова В-ва, имея собственный каменный дом, приютила у себя отца Серафима. При доме ее был сад, в котором находился флигелек в одну комнату; в нем-то и поселился Серафим. С В-вою жил ее сын, холостой человек, да приказчик, племянничек ее Григорий К-п. Каждую ночь сын В-вой, после ужина, прощаясь на сон грядущий с матерью, обращался к ней с вопросом: «Маменька, позвольте мне пойти к отцу Серафиму помолиться богу?» «Ну что ж, ступай, Христос с тобой!» — было обычным ответом. В один вечер сын ранее обыкновенного обратился к матери с подобною просьбою. Мать, хотя и благословила его, но подушка, которую он держал в своих руках и которую никогда не брал с собою прежде, поселила в ней какое-то безотчетное подозрение. Спустя часа два, мучимая разными предположениями и сомнениями (сын любил немного покутить), старушка позвала к себе приказчика. «Гриша, а Гриша! поди, батюшка, посмотри — что мой Ваня делает у отца Серафима». Гриша, мужчина лет сорока семи, тотчас же отправился по поручению в сад, где, подойдя к дверям кельи, по обычаю монастырскому пренаивно проговорил нараспев входную фразу: «Господи Иисусе Христе, сыне божий, помилуй нас...». «Аминь»,— отвечал голос за дверью. Гриша взошел и остолбенел от удивления: на столе был штоф водки и осетрина, а за столом сидела мертвецки пьяная женщина; Ваня был не в лучшем положении; Серафим, однако ж, не был пьян. Все виденное Гришей было передано старушке В-вой, и Серафима прогнали вон.
Из дома одного чиновника, где было нашел пристанище отец Серафим, выгнали его за то, что он, несмотря на тяжесть носимых им вериг, слишком уже наглядно начал ухаживать за хозяйкою в отсутствие ее мужа. Молоденькая купеческая жена О. Е. Ф-ва, кончившая курс в одном из частных пансионов, но сильно зараженная пустосвятством, очень ласково принимала Серафима и благоговейно выслушивала всю чушь, которую он говорил ей. Вот что рассказывала о пророчестве Серафима молодая дама А-ва, хорошая знакомая Ф-вой. У мужа А-вой пропали из комнаты деньги; пока производился розыск их полицией, А-ва с своей сестрою-девушкою, зная, что у Ф-вой будет Серафим, отправилась туда из любопытства испытать его пророчество. При входе А-вой с сестрою, Серафима поили чаем, и он, обращаясь к хозяйке, говорил: «Ты мне послаже, послаже налей; положи побольше сахару, да варенья; не жалей! не жалей...» Потом, не обращая внимания на вошедших, он сказал: «Вот пришли. Они думают, что я цыган, буду им ворожить о деньгах. Деньги украла рыжая девка!» Но эта меткая фраза не одурачила г-жи А-вей: она сейчас же догадалась, что плут Серафим уже слышал о пропаже денег из разговоров сестры ее, часто бывающей у Ф-вой, и потому не обратила особенного внимания ни на пророка, ни на пророчество. Серафим показывал приехавшим свою скуфейку и говорил, что она не обыкновенная, а железная; показывал также вериги; называл сестру А-вой своею невестою, становился с нею перед образами и, снявши с ее пальца золотой перстень, надел его себе и сказал, что теперь уже они обручены друг другу. Перстень он унес с собою и не отдал назад. Удивительно, откуда мог достать полную одежду схимника. Особенность покроя и все малейшие подробности ее не могли быть известны обыкновенному портному, тем более, что, сколько мы знаем Воронеж и его монастыри, никто из монашествующих не принимал на себя схимнического сана. Схимну надевал на себя Серафим только лишь в келье, во время богомолья. Недолго, однако ж, пошатался по Воронежу этот обманщик; вероятно, он увидел, что проделки его с каждым годом будут все более и более терять свою цену, а потому покинул Воронеж и, как говорят, отправился в Москву.
БОРОДАТЫЙ МУЖИК
Одно время в Воронеже мрак суеверия до такой степени распространился, что даже сама полиция прибегала к его помощи. В 18.. году у полковника Л-го была украдена шкатулка с драгоценными вещами. Л-й на другой день обратился с просьбою о розыске вещей прямо к губернатору, который тотчас же приказал полиции принять все меры к отысканию. Должность полицмейстера временно исправлял в то время состоявший при губернаторе для особых поручений подполковник В. А. П-в. Ревностное желание угодить начальнику, блеснуть перед обществом своими юридическими знаниями и полицейским соображением подвинули П-ва принять живейшее участие в розыске. Он сбил с ног всю полицию, измучился и сам, но вещи как в воду канули, даже следа не открыли. П-в стал в тупик. Думал, думал он и наконец попал на счастливую мысль: пригородные слободы Воронежа богаты знаменитыми ворожеями и знахарями, которые многим угадывают о пропажах; будем и мы гадать. «Идет!» — воскликнул П-в, и лицо его просияло надеждою. Выписан был известнейший по этой части знахарь, бородатый мужик в смуром армяке. Привезли его прямо в одну из городских частей и поместили в канцелярии; мужик объявил, что гаданье должно быть на тощее сердце. Наутро подполковник П-в, ратман полиции, купец А., частный пристав, квартальные и канцелярские служители собрались в канцелярии части и с покорностью ожидали вещих слов мага. Бородатый плут потребовал миску чистой воды, поставил ее на стол под образами и начал что-то нашептывать. Окончив свои заклинания, он отступил шага на три от стола с мискою, обратился к присутствующим и с суровою таинственностью сказал: «Молитесь все до единого в землю!» Чудная была картина: здоровый мужичище делал размашистые кресты и стукал лбом об пол; за ним, с благоговейным смирением, усердно клали земные поклоны подполковник П-в, частный пристав, ратман и все предстоящие. Когда окончилась молитва, знахарь взял миску и стал смотреть в воду. П-в, наострив уши, весь превратился во внимание. Знахарь описал приметы вора, объявил признаки места его жительства и, сказав о том, где спрятаны вещи, распустил честную компанию. П-в, раскинувшись умом-разумом и посоветовавшись с кем нужно, приискал вора по приметам и сейчас же нагрянул на какой-то домишко. Всполошивши всех соседей, перепугали хозяев дома, перевернули все вверх дном, но не только вещей, даже и следов подозрения не отыскали. Поехал П-в, понуривши голову и чуть не плача, но знахаря, говорят, маленько посекли да и отпустили восвояси.
Справка об авторе:
Автор сам по себе интересный. Прыжов насмехается над народной "дикостью". Сам он - революционер-разночинец, человек рациональный, хотя и пьяница. Девятнадцатый век, светскость, мода на все западное, прогрессивное... Национальная среда видится ему чем-то диким. Он бродит по кабакам и записывает московские истории про нищих, кликуш, безумных. Начав с иронии, он, кажется, настолько "втянулся", что за внешне рациональными насмешками сквозит уже какое-то настоящее понимание глубинного величия нашей страны и нашего народа. Тот же самый Прыжов становится потом членом "Черного Передела", знакомится с Нечаевым и убивает знаменитого студента Иванова. Начал с того, что посмеивался над "студентом холодных вод", Иваном Яковлевичем Корейшей, а кончил тем, что убил студента Иванова.
А.Д.