Самозародившиеся из глубин коллективного бессознательного, слова, сливаются с оттенками серой реальности обыденных дней. На дне всегда темно.
Никто не заметил, как внутри каждого умер бог собственной личности, и обнажилась пустота. Дух обессилел в своём обветшавшем внутреннем мире несбыточных надежд.
Сквозь закостенелое сознание «бывших людей», как через запыленные очки, трудноразличимы мёртвые символы, которые ничего в себе не несут, но ставят под вопрос, рождают множество интерпретаций, констатируют факт социальных реалий, заставляют думать об отсутствии перспективы на уровне высоких абстракций.
Сознание, фильтрующее до дыр всё неприятное, неприглядное, не вписывающееся в скудный набор инвентарного списка, не видит ничего постороннего, словно зашоренные глаза лошади. Оно неизменно на протяжении многих лет, являя собой оправдание бездействия.
Зеркало социального пессимизма, поставленное напротив зеркала общественного сознания, отражает лишь бесконечность, обречённого на безнадёжность и однообразие, пути. Будущего нет. «И это оптимизм, наш новый оптимизм».
Люди, смирившееся с иллюзией ампутированных "рук и ног" общественного намерения, доедают последние куски собственной воли. Не верим. Не хотим. Не надеемся. «Всё равно никогда ничего не получится».
Всё, что не убито вирусом повсеместной пассивности, добивается длинными руками власти, поддерживающей традицию социального негативизма и укоренившуюся философию отчаяния угнетённой нации. На то Божья воля. «Играйте в бадминтон».
Осталось немножко. Дотерпеть до последнего. Совсем скоро настанет долгожданный «рай», и весь бессмысленный труд "оправдается" блаженной вечностью. Какими сладкими бывают сны….
Оптимизм существует исключительно в форме лжи. Пустые обещания светлого будущего эхом доносятся с телеэкранов, проецирующих пропагандистские наивные ориентиры на «прогрессивное развитие». Слово «свобода» давно уже звучит патологично. Страдание стало нормой.
Обыватели, скованные холодом собственной меланхолии, замёрзшие под чёрным снегом собственной вялости, безответственности, загнанности и апатии, привыкли к осознанию бессмысленности любых форм сопротивления. Крысы в подвале живут в сырости, холоде и мраке.
С колен никогда не поднять человека, решившего утопать в стакане безвыходности. Рабская обречённость подбадривается весёлыми запоями. Яд помогает «жить». А кому-то - управлять.
Лишь социальные программы и общечеловеческие ценности поддерживают иллюзию осмысленности бытия. Но «ниточки-то гнилые…»
Голый король содрал свою кожу, но они не перестали восхищаться его новым нарядом.
