АКЕР КЭТИ
НАСТОЙЧИВОЕ ПОЛОВОЕ ВЛЕЧЕНИЕ - САМАЯ ЛУЧШАЯ ВЕЩЬ НА СВЕТЕ!
(отрывок из "Эвридика в подземном царстве")
Джени мечтает о членах. В каждом предмете ей мерещится член.
Ей надо потрахаться.
Вот так Секс сводит Джени с ума: пока ей не с кем ебаться, Джени держит свои желания взаперти. Когда она с кем-то ебется, ей сразу хочется, чтобы ее обожали, и в то же время — другая крайность, — ей хочется, чтобы ее вообще не замечали. Больше того: Джени уже не ощущает себя человеком, испытывающим желание. Джени — это и есть Желание.
И что еще хуже: если Джени хочет кого-то, кто не хочет ее, она начинает болеть. Если ей не удается потрахаться с человеком, с которым хочется, ее организм восстает.
Такова природа реальности. Здравого смысла не существует. Вот единственная правда. Мира, в котором нет чувств, мира роботов, не существует. Этот мир — очень опасное место.
Старые женщины, хотя они старые и ни один мужчина не будет их ебать, все равно хотят секса.
Старая актриса уже ни на что не годится. Но она продолжает играть на сцене — хотя знает, что зрители насмехаются над ее безобразием и полным несоответствием роли, -- потому что ей нравится выступать перед публикой. Ее ноги нелепые: ДРЯБЛЫЕ. Между ног, скрытая в кладках кожи — уродливая пизда. Два лоскута белой сморщенной кожи, поросшей редкими черными волосами, наподобие свинячьего члена, свисают у нее до колен. Они давно потеряли всякую чувствительность. Между лоскутами — складки красного мяса, сочащегося белой слизью, которая отравляет все, на что Всего одна капля прожигает дыру в чем угодно. Эта пизда источает вонь мусорной свалки, кишащей личинками мясных мух. Тянет блевать. Мясо — красное, яркое, как будто там все расковыряно острым ножом. Это похоже на красные полосы под малиновыми рубцами на полупрозрачной коже женщины, мертвой уже три дня. В красном мясе зияет дыра, дыра красноты: круглая, круглая черная гадость. Старуха-актриса — черная гадость, потому что напоминает нам о смерти. И все же она продолжает заниматься своим ремеслом, и от этого ее игра становится жуткой. Честь и хвала этим людям, которые, по мнению других — НИЧТО: они истинные хозяева иллюзий, метаморфоз и самих себя.
Считается, что старики умнее молодых.
В этой стране, в США, со стариками обходятся как с последним дерьмом. Поскольку большинство людей проводят жизнь в мыслях о материальном, у них нет свободы мысли; они стареют, их кожа гниет, их тела портятся и рассыпаются, они не могут выполнять физические упражнения, плотские радости им уже недоступны, да и какие там плотские радости, если они все такие уроды; и вдруг получается, что у них вообще ничего нет. По идее, раз уж у них все равно ничего не осталось в жизни, почему бы не запереть их всех в опиумных курильнях: пусть себе грезят, пусть узнают, что это такое — мечтать. И почему они сами не могут хотя бы предупредить своих детей, что помимо материальных ценностей в жизни есть что-то еще? Но так уж все устроено в этой стране: здесь нет даже опиумных курилен, чтобы скрыть это бесчувствие: старикам приходится жить либо с детьми, либо — что чаще — в домах престарелых, где их запихивают в инвалидные кресла и побыстрее превращают в зомби, потому что, если нужно кем-то управлять, легче управлять зомби, чем человеком. Так что всякий старик — это пустое пространство внутри оболочки, в котором нет ничего, кхе-кхе, и это жизнь: больше уже ничего не случится, только последняя кхе-кхе остановка.
