С момента нашего последнего интервью с лидером группы Иерофания (Ierophania) прошло почти 3 года. Группа за это время успела обрасти мясом и заслужить популярность в некоторых андеграундных кругах. Не так давно была завершена работа над их последним диском «Гелиoгабал», а также на лейбле Spermodeath-records вышла архивная работа 2007 года «Ritual Works For Destruction II». За этот период группа претерпела ряд изменений в составе, бессменным же ее лидером был и остается Йозеф Могильный – ему и будут обращены наши вопросы.
Приветствую! Начнем сходу про твой новый альбом "Гелиогабал". Что нового смогла сказать группа после довольно успешного и сильного альбома "Послевоенное ч.II"? Где он будет издан, как его можно будет услышать?
Издан он, я думаю, будет на UFA-muzak, как и все наши номерные альбомы, услышать его по ряду причин, боюсь, можно будет не раньше весны. Новым будет, наверное, всё, потому что мы стараемся, сохраняя некую общую фундаментальную линию, тем не менее, делать каждую новую программу не похожей на предыдущие. В этой работе не будет темы войны, точнее, в ней речь будет идти о духовной войне, о противоборстве человека с самим собой и с природой. Это ритуальная работа, писавшаяся сугубо в состояниях экзистентного выхода из наличной действительности, причем без всяких психотропных средств, только на волне внутреннего откровения. Страх, скорбь, величие, тайна, крушение, - это вот как куски разорванного нутра, которые алхимически были спаяны в некую органическую скульптуру, связанную с исконной символикой. Многие вещи там связаны с эротикой и метафизикой трагедии. По отношению к работе "Послевоенное" мне сложно сказать, сильнее ли этот опыт или слабее, - он просто иной и посвящен другому.
Уже почти 3 года прошло с момента нашего с тобой последнего интервью "Беседы по-черному", что-то изменилось в твоем мировоззрении и ориентации на жизнь?
Да по большому счету все осталось прежним. Я думаю, игры в "поиск себя", поиск, если можно так сказать, "подходящего наряда" остался в прошлом. Я довольно ясно ощущаю свою точку опоры. За эти годы я стал разве что злее, бескомпромисснее, целеустремленней, наверное, что и мудрее в каких-то вещах. Рассеялись многие иллюзии, не стало провинциальной наивности. С другой стороны, ко многим вещам, которые прежде вызывали у меня негодование, стал относиться с приличной долей похуизма, потому что это пустое и только мешает нашему общему делу, я имею в виду упырей, которые мало что понимают, и их комментарии, какие-то мелкие провалы и прочее. В личном плане добавилось, пожалуй, сарказма и недоверия по отношению к окружающим вещам и их связям. Мне все больше смешно становится на людскую глупость и гордыню, чем ропотно. Но ты же сам понимаешь, что эти изменения незначительны, основного они не затронули. А вообще, скорее, близким людям, которые знают меня уже много лет, виднее должно быть насколько и в какую сторону я изменился. Человеку свойственно не замечать перемен в себе, которые происходят медленно и порой незаметно для него.
Мне лично по-настоящему нравятся проекты, которые делают не просто музыку, а дополняют ее "крепким словом", стихами, отсылками к традициям русской литературы и словесности. Вот наверно, поэтому очень люблю альбом Иерофании (который недавно издал) - "Ritual Works For Destruction II", богатый литературной, религиозной, философской составляющей. В полной мере в нем раскрыт трагизм и глубина русской души и метафизики смерти. Как думаешь, почему в такой духовно богатой стране на сегодняшний день так мало обращаются к слову в том же индастриале?
Вообще бы это могла быть тема для отдельного исследования. Полностью с тобой согласен (только в отношении духовного богатства нашей страны в ее нынешнем состоянии меня мучает некоторый скепсис). Если говорить на вскидку, мне кажется, здесь действуют такие факторы. Во-первых, стереотип, что накладывание смысловой границы, что несет в себе тоталитарность текстового кода (особенно в образно-богатых, ритуальных, героических, мантрических и литургических текстах), делает продукт ущербным, замыкая его в определенные рамки. Так сложилось, что индустриальная музыка зачастую относится к абстрактной культуре, что, на мой взгляд, далеко не так. В связи с этим многие артисты предпочитают даже не называть никак свои композиции, оставляя их безымянными. Существуют теории сугубо подсознательного воздействия на слушателя, или же идеи "свободного потока", позволяющего слушателю самому выбирать для себя то или иное состояние и смысл. Ну и так далее. Во-вторых, многие являются очень талантливыми музыкантами, но совершенно не являются поэтами, - их талант в этом отношении, как правило, ограничивается сочинением пресс-релиза. И если в рок-среде, к примеру, эта проблема решалась и решается таким образом, что эти люди попросту находят адекватных авторов и исполнителей и рождают группы, становясь аранжировщиками и авторами музыки, то в индастриале сложилась традиция "неконтактного" звукоизвлечения, то есть обычно индустриальный проект - это проект одного человека, что по своему усиливает личностный характер музыки и ее откровенность, определенную работу с архетипами, - происходит своеобразная звуковая интроспекция, но что касается выше изложенной проблемы, то здесь и обнаруживается преграда. В-третьих, кроме упомянутых талантов, существует огромная масса так называемых индустриальных артистов, которые катастрофически бесталанны и способны производить лишь банальный шум, который лично мне неинтересен. Если они начнут еще и стихи писать, это будет уже свершившийся апокалипсис. Плюс ко всему можно еще добавить, что в основном индустриальные музыканты пишутся дома в совершенно ужасных условиях, самолично изобретая по ходу технические средства, и порой адекватная запись голоса становится просто невозможной. Я одно время находился в подобной ситуации. С другой стороны, возможно, это и хорошо, что проектов, "несущих слово" у нас немного. В жестоком шквале толпы трудно расслышать верное слово.
И в дополнение к вопросу о слове, коснемся темы твоих литературных талантов. В силу того, что все же близко тебя знаю, мне приходилось читать многие твои стихи и прозу. Очень люблю рассказы "Землекопы" и "Последний день младшего Карамазова", а стихотворение "Песня о неположенном" даже включил на один из своих последних альбомов. Скажи, почему Могильный-писатель так мало известен в стране? Ведь твоё имя больше ассоциируется с музыкой и группой Иерофания.
Это грустный такой вопрос. Не знаю, почему. Думаю, что в целом литература как таковая изжила себя, а моя теория "возвращения от литературы к Библии", то есть возврата слова к символическим сакральным паутинам ритуального текста, вряд ли сейчас будет понята и востребована. Книги перестали быть проводниками. Их просто читают. А я мыслил всегда по-другому. У Ницше было: "тот, кто пишет кровью и притчами, хочет, чтобы его не читали, а заучивали наизусть". А в нынешний век это мало реально. Я создавал различные литературные группы, по мере сил пытался продвигать как-то свои книги, но это мало к чему привело. Поэтому Иерофания для меня сейчас как реализованный проект представляет больше интереса. Но это не значит, что порвал с литературой. Скажем так: я взял себе отпуск на неопределенный срок за свой счет. Кроме уже написанных книг, накопилось достаточно идей и материала, но об этом пока не стоит говорить. Пока что я вижу все так. Возможно, все изменится даже в ближайшее время.
Как относишься к отечественной пост-индустриальной сцене? Появляются ли на ней интересные для тебя проекты и личности?
Отношусь с большой иронией и щурю при этом глаза. В целом надо признать, что отечественная индустриальная сцена - говно. Почему, я уже не раз говорил. Интересных проектов буквально единицы. За прошедший год я открыл для себя Fanum, Aelia Kapitolina и Morgentayna, последний проект я вот даже в определенном смысле спродюсировал. Это по-настоящему достойные, обладающие хорошим потенциалом проекты. Так же мне близко творчество Kirlit, Chasm Haze, Phurpa. Нравится твой проект Parchim. Вообще, конечно же, для меня самые интересные проекты - это те, что имеют отношение к Тачибана-арт. Вне Tachibana-division могу назвать RYR, Hiers XXVI, нравятся - первый альбом Бункера, некоторые альбомы Mortart и Sudanstrain. Еще Sub Figura. Творчество Дениса Шаповалова мне по душе, по крайней мере, то, что я слышал. До недавнего времени нравился очень проект Кромешна. Но личное общение с этим человеком, скажем так, отбило у меня восприимчивость к его творчеству.
Что касается сущности творчества. Как думаешь, когда заканчивается собственно творчество и начинается уже что-то другое? Будь то религиозное откровение, политика или безумие. Ведь некоторым писателям, поэтам, философам, музыкантам удавалось выходить за рамки собственно литературы, академической философии, поэзии, сознания. На вскидку вспомню Ницше, Бодлера, Мисиму. И на какой грани у тебя находятся творчество и последующие состояния?
Я считаю, что когда заканчивается это вот так называемое творчество, тогда только и начинается нечто настоящее. Только тогда и возможен этот возврат к подлинности, о котором я упомянул в связи с литературой, когда ты становишься проводником в полном смысле этого слова. Откровение, политика, безумие... Это как непрерывная внутренняя молитва, как перманентный подкожный ритуал, пронзание мира абсолютно нечеловеческим светом, выход в область, где Божественный Мрак вырезает глаза и через эту слепоту наступает последнее прозрение. Это могущественная интенция к потерянному Богоподобию. И в этом состоянии наступает прорыв через себя, как в словах Христа: "ибо не Я говорю, но Пославший Меня". Вы вынуждены и это называть словом "творчество", потому что просто не способны подобрать правильное имя или же забыли его, хотя творчеством это уже не является, так как нет больше обособленности и упоенности собой, происходит подчинение, слияние с Идеей, многократно превышающей твое "я". Это скорее должно описываться понятиями: "деяние", "подвиг", но и они не дают точного представления об этом опыте. Это как раз то, что я и назвал ритуальным антиискусством. А то, что ассоциируется в обыденном сознании с творчеством, и об окончании чего ты говоришь, это лишь сублимация, судороги ничтожества, абортирование мозгового гноя и тотальная профанация. Необходимо истребить в себе "творца", выжечь в себе "художника", отречься от всей этой ебани. Нужно готовить себя к этому переходу. Я стремлюсь к этому, в противном случае, обессмысливается все, что я делаю. Да кто бы что ни делал, все обессмысливается, если не сделать шаг к этой "трансформации эго". У меня были эти выходы. Например "Денискина былина", "Последний день младшего Карамазова", "Вальсирующая А.", или альбом "Послевоенное" - это результаты этих выходов. То есть у меня эта грань очень тонка. Я постоянно поэтому живу в таком вибрирующем состоянии.
Что побуждает тебя любить и ненавидеть?
Любить побуждает Свет Божий. Просто есть люди, вещи, шедевры, места, которые излучают этот свет. И это заставляет тянуться к ним. А ненависть у меня вызывает отрицание или попрание этого света. Да и то, не ненависть, а какую-то злую жалость, "ибо не ведают, что творят". Я не ненавижу какие-то вещи или людей самих по себе, - я ненавижу ту мглу и пустоту, которую некоторые из них несут на себе как печать. А вообще, считаю, что Любовь и Ненависть, скрепленные верой и испытанные смертью, это самое важное в человеческой жизни. Особенно Любовь. Без любви нет человека. И мира.
Насколько, думаешь, обречено человечество в своих попытках постижения счастья и т.н. "человеческого" блага? Во всех этих мелочных и скудных порой желаниях постижения материального, прогрессивного, "демократического". Есть ли выход из этого царства силиконовых кукол и пластмассовых хуев? Есть ли какие-то надежды?
Боюсь, что вот кроме апокалиптической надежды у нас мало что есть. Слишком далеко все зашло. Мир обречен. И мы в своей тупости и слабости и неверии можем проебать и эту последнюю возможность. Поэтому мы и должны бороться. Поэтому все начинания, будь то национальная революция или поддержка друг друга путем создания какого-то объединения, должны осмысляться в контексте свергающегося конца, то есть носить мистериальный в своей основе характер. Сами по себе все эти вещи уже ничего не значат. В возможность какого-то позитивного преобразования я давно не верю. По этой причине сугубо социальные катаклизмы, социально-экономический пафос коммунистической революции, некие упования на эволюцию или реформы, или же вера в некий гуманистическо-либеральный рай с торжествующей наукой и накормленными биороботами, о чем так много орут "демократы", - все это мне чуждо. Более того, я считаю это изменой, искажением той правды, которая нас окружает. Любой позитивный прогноз - уже заранее наебалово.
Спасибо тебе за ответы. Будет последнее слово?
Веры и силы всем, кто еще не утратил в себе истинно человеческого. Пожалуй, все. Ну, еще надеюсь, что это было все-таки не ПОСЛЕДНЕЕ мое слово )))
Вопросы задавал – Дмитрий Кулагин (Spermodeath-records, http://spermodeath.narod.ru)