ГЛАВНАЯ




АНДРЕА ЧАСОВСКИ



ПРАКТИКИ ПРОВИНЦИАЛЬНОЙ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ КОНЦА XX ВЕКА: ТОПОР И ИКОНА


"...дабы вы не развратились и не сделали
себе изваяний, изображений какого-либо кумира,
представляющих мужчину или женщину"

Втор. 4:16

Вечером 31 марта 1802 г. крестьяне села Прасковеи Георгиевского уезда Кавказской губернии пришли к дому местного батюшки. Спросив хозяина, они, как сообщается в рапорте священников, "вошли в горницу в шапках, и сказали, что мы отказываемся от вашей веры и от вашей церкви и не ходите к нам в домы с вашими требами. А мы сами будем всякие требы исправлять и называют святые образа, ето у вас кумира и идолы и болваны" (ГААО. Ф. 599. Оп. 2. д. 1316. Л. 4).

В апреле того же года в том же селе другие крестьяне "толпою пришли к священнику Степанову и спрашивали хозяин Степанович дома, вышли нам его, а образа держат всякий свои и матают ими ... стоят все в шапках и говорят против нас очень дерзко, и говорят нате ваше вам а нам их не надобно, ибо это есть кумира и болваны" (там же). В июне 1803 г. священник с. Высоцкого сообщил, что крестьяне его села "пришедши ко мне в дом объявили себя, что они состоят в духоборческой секте, и принесли ко мне в полах завернутые из домов своих святые иконы говоря при том, что прими от нас болванов, а естли не примешь, то мы оные поколем" (ГААО. Ф. 599. Оп. 2. Д. 1320. Л. 2).

Осенью 1993-го года случилось мне оказаться на квартире Саши Мозгового. Александр — рослый малый, носивший «совковые» очки — был гордостью курса; отличник, участник олимпиад. Ему прощались нечастые прогулы, а преподаватели ставили его в пример — нам, первокурсникам - неформалам 90-х, только-только почувствовавшим запах свободы, немного «отдающий» травкой и ацетоном.

Трагические судьбы только начинали складываться. Еще не задохнулся в подвале панк Вампир, - однажды его нашли посиневшего с пакетом на голове, а причитания его матери я услышал, когда спускался с чердака со своей первой женщиной. Она была старше меня на 17 лет. Мы занимались сексом где угодно, но только не дома. Были против мои родители, да и ее муж тоже. На крыше мы тоже занимались сексом. Вампир жил на девятом этаже, а я на четвертом. Когда он шел домой, то обязательно заходил ко мне и просил луковицу, чтоб мать не учуяла запах ацетона. Мы стояли на площадке девятого этажа, а из-за дверей квартиры голосила женщина. Следующим утром я узнал, что Вампир умер. У него был младший брат. Прошло двадцать лет. Брат вырос. Иногда я вижу его. Но не узнаю в нем панка Вампира. Стерлось лицо и настоящее имя. Его повзрослевший младший брат наверняка разбирается в компьютерах, а может, и в автомобилях...

Следующим за черту ступил Егор. От рождения у него было другое имя. Он любил песни Летова, любил так сильно, что и звался Егором. Повесился в общежитии, по-моему, «Лестеха». Перед смертью вскрыл вены и написал кровью на стене что-то из любимой «Гражданской Обороны».

Из разношерстной компании к весне 2012 года оставалось не так уж и много, да и те, кто избежали смерти от передозы, или не отравились алкоголем, или не замерзли пьяными в сугробах, мало кто может похвастаться хоть какой-то вменяемостью. Осенью 93-го лихорадило страну, и одновременно с ней нам было тревожно и радостно. Мы шли в гости к Саше Мозговому. Так уж получилось, что он входил в наш круг. Александр был равнодушен к музыке, но что-то его тянуло к нам, а мы, в свою очередь, отвечали взаимностью. Зачем мы к нему шли я уже не помню. Где он жил - тоже не помню. Кажется, на «панельке» - три панельных дома среди частного сектора на окраине города, один из первых наркоманских районов. Впрочем, мне может изменять память, и там жил его друг — Жора, тоже эпический персонаж, с которым чуть позже мне пришлось выносить огромный цветной телевизор с завода Радиоприбор. Позже Жора занялся коммерцией — торговал кассетами, стоял на рынке сам, потом нанял продавца, дальнейшая его судьба неизвестна.

К Саше Мозговому мы шли — точно помню — втроем. А вот с кем — не помню. Может, и с его другом Жорой. Мне раньше не приходилось бывать у Александра дома. Да я с ним особо и не общался, хоть и признавал его «своим». Не скажу, что мне было интересно побывать на квартире Саши. Гораздо более интересным мне казался поход к нему. Наш вид привлекал взоры горожан. Мы были волосаты, шипасто — заклепочны. Вспомнил: с нами точно был Костыль! Он учился на курс старше. Костя. Свое прозвище получил из-за имени и в подражание Костылю из «Коррозии Металла». Костя приехал из Старого Оскола, где по его словам, никто не знал кто такие гопники. В 2005-м я побывал в знаменитом Старом Осколе, на тот момент там уже никто не знал кто такие панки, и мы — великовозрастные - чудом уцелели, просквозив как можно с большей скоростью по ночному городку, сберегая наши ирокезы и головы.

Говорят, что Константин давно живет обычной супружеской жизнью и имеет небольшой бизнес. Остригся. Изредка слушает W.A.S.P. В 93-м у него были самые длинные волосы из все нашей компании, они доходили ему до задницы. Тогда он тоже любил W.A.S.P. и Cannibal Corpse. Не знаю, слышал ли он последний альбом «каннибалов», вышедший в прошлом году. Я не слышал. Как-то охладел я к ветеранам дэза.

Говорили, будто Саша Мозговой из семьи городских интеллигентов, отчасти этим и объяснялся его «ботанический» вид. Говорили, что образование он получил с помощью репетиторов, для того времени это было чем-то необычным, а большинству и невозможным.

Дверь открыл сам Александр. Но дальше коридора мы не прошли, - Саша куда-то спешил и предложил нам прогуляться вместе с ним. Мы оглядывали квартиру, толпясь у оставленной открытой двери на коврике в коридоре. В квартире царил некий беспорядок. Было что-то необычное в этом беспорядке. И когда Александр спешно стал прибирать, мы поняли, что щепки и деревяшки, разбросанные на полу — вот что так диссонировало с городской квартирой! - это разбитые иконы. Топор лежал на стуле. Мне, воспитанному в советско-православной семейной обстановке, было неприятно и одновременно притягательно всматриваться в разрубленные святыни.

У бабушки на кухне, в самом углу висела икона, пугающая меня до сих пор. Пугающим был и пустынный пейзаж и человек с нимбом. Кто был изображен на иконе я не знал, не знала и бабушка. «Господь-то Он все видит», - говорила она. И когда я открыл для себя прелести мастурбации, то занимался этим занятием в самой дальней комнате, подальше от скорбного человека, вдруг остановившегося в своем скитании по пустыне и решившего заглянуть в наш дом.

Одну икону Александр разрубил на наших глазах. Даже не разрубил,а воткнул топор в центр изображения. Засмеялся. Собрал разноцветную щепу. Подмел, чтоб не расстраивать беспорядком родителей. Мы пошли гулять.

Сейчас я задаюсь вопросами: что за человек был Саша Мозговой? Что значила эта рубка икон, совершаемая вовсе не ради эпатажа (тогда не было мобильной связи, и мы шли к нему в гости не предупредив заранее), а скромно в обычной городской квартире? Как широко была распространена такая практика, и существует ли она сейчас? Кажется, что в Интернете можно найти все. Но ни «ютуб», ни «вимео» не выдает ничего похожего. Или практика рубки икон до сих пор остается тайной, или же таковая практика исчезла. Сейчас мы не в состоянии ответить на этот вопрос. Единственный обнаруженный случай — перформанс Тер-Оганяна, но если бы не перформанс... только не перформанс! Храни нас, Боже, от перформансов...

Иллюстрация:: Иконоборцы (картина Доменико Морелли, XIX век)


Рейтинг@Mail.ru