Это и художественные тексты и предательские доносы всех на каждого. Их авторы — революционеры, предатели, писатели, палачи, истязаемые, одуревшие от крови следователи.
В текстах Володина / Власенко / Самарканд / Тарасьева / Бассман / Дрегер / Кронауэр каждый имеет голос, чтоб заявить о своей Революции равно как и о контрреволюции. Здесь нет безгласых обывателей, но и слышимые голоса балансируют на грани исчезновения, а их память и рассудок — на грани безумия и в бесконечном споре с безумием. Тексты рождались в казематах и окопах. Из книги в книгу их передает бесконечная череда конвоируемых, растянувшаяся во времени, а время пульсирует между проигранной Революцией и Революцией планируемой.
Текст продолжает звучать даже когда истязаемый писатель теряет во время пыток сознание, текст выплескивается с лишней кровью на холодный пол следственного кабинета.
Все это обращено к тем, кто посмеет от тех, кто уже проиграл. Бесконечно революционное Бардо красно от крови и знамен павших. Бардо это уже междусмертие, оно полуживо и для полуживых. Идеальные условия для восстаний, даже если тамошние революционеры, равно как и писатели уже не отвечают за свой рассудок.
Полицейский будет искать заговор в текстах «анархо-фантастического постэкзотизма». Здесь все пахнет заговором — анонимность, текучесть, странные имена-пароли, не существующие города, потерянное навсегда время. Психиатр имеет свое мнение касательно этих каракулей, авторы которых не ставят своей задачей что-то упростить или сделать доступнее. Единственно, что может заботить авторов — доступность оружия, действующее подполье и лишь изредка — свое положение относительно баррикад.
Эти тексты заучены наизусть и обращены к заключенным, чтоб напомнить им кто они есть, к тем кто живет на поверхности с тем, чтоб и они поняли КТО. ОНИ. ЕСТЬ. Случайным образом все эти голоса оказались на бумаге. Невидимый Комитет занялся их переводом и распространением. Они звучат на универсальном языке, потому, перевод не кажется трудным. С помощью последних достижений в сфере коммуникаций, а также, используя некоторую магию, оставшиеся на свободе участники больших событий, донесли слова тех, кто обретается в Бардо, до каждого чуткого к малейшим политическим вибрациям уха.
Ни революции, ни сны не приводят к цели! Никакая борьба не сулит успеха. Капитализм утвердил свой тысячелетний Рейх. Большевики выставлены среди монстров в ярмарочных балаганах по соседству с йети и инопланетянами… Апокалипсис не имел места, но мы уже по ту сторону конца.
Всем тем, кого это может касаться! Мы взяли небольшую паузу, — неизвестно как на это посмотрят те тысячи, подвешенных в полицейских участках всего мира, те, кто ожидает приговора и загнанные у глухой переулок, — отстреливающие от набегающих сыщиков. Промедление — смерть.
Мы, это — Антуан Володин, Жан Власенко, Мария Самарканд, Богдан Тарасьев, Лутц Бассман, Мануэла Драгер, Эли Кронауэр, плюс еще сотня-другая, оставшихся на свободе, преследуемые ангелами Порядка, впавших в транс, потерявших свои имена… Утром поливальные машины смывают кровь.
Ничего загадочного.
НЕВЕМОР
примкнувший к обреченному подполью пастор а.часовски
