Сегодня один из самых печальных и черных дат в нашем календаре. 1 сентября – День Знаний. Казалось бы, это наоборот, прекрасный светлый праздник. Но отнюдь. Подумайте сами.
Какие знания дает нам школа? Что у нас остается в голове после 10-11 лет хождения туда? Обрывочные факты, несколько навыков, которые можно приобрести и вне стен этого заведения. Но чем же мы тогда там занимается столь долгое время? Учимся. Но чему мы учимся? Мы учимся покорности, мы учимся смирению, мы учимся не выделяться и не отличаться от других. Школа учит быть нас гражданами. Но гражданами не в понимании греческого полиса, где все участвовали в политике, а гражданами в современном понимании. То есть рабами. Система пускает в нас глубокие корни.
Как писали на стенах Сорбонны восставшие студенты в 68 году «звонок будильника – первое унижение за день». Каждое утро миллионы несчастных детей спешат в стены своей тюрьмы, чтобы не опоздать к первому звонку. Этот звонок преследует их на протяжении всего учебного дня. Он становится регулятором их жизни. По команде все садятся, по команде встают. Это максимально обесчеловеченный окрик надсмотрщика. Если не среагировал, получай плетью по спине. Такие звонки или гудки приняты на заводах. Но там их всего два – начало работы и её окончание. С детства, приученные к системе звонков, мы как собаки Павлова, выделяем желудочный сок по команде свыше. Мы каждое утро покорно покидаем свои спальные районы, чтобы успеть на завод или офис, даже не думая поставить эту систему под сомнение, не понимая абсурдности и бесчеловечности происходящего.
Но даже, когда звенит последний за день звонок, школа никуда не исчезает. Она продолжает преследовать своих жертв. Школьники идут домой, где обязаны выполнять домашние задания. Не сделал – опять же получил плетью. Даже на каникулах школа не отпускает учеников, держит их своими когтями-указками. Обязательный перечень внеклассного чтения, летняя практика и куча всего, что не дает детям опомниться, почувствовать себя свободными. Куда бы они пошли, школа, как Большой Брат следит за ними. Более того, она претендует на все внимание, все мысли и все чувства. Подготовка к контрольным, зачетам, экзаменам занимает нас больше, чем действительно что-то важное и подлинное. Каждый период времени мы должны подтверждать и доказывать системе свою пригодность, свою способность стать для неё полезным винтиком.
Эта система постоянного стресса, система экзаменов и оценок, максимально репрессивна. Казалось бы, она должна создавать здоровую конкуренцию между учениками, стимул отстающим тянутся за прочими, стимул для лидеров превзойти себя. Но нет. Смысл оценки в том, чтобы угодить учителю, чтобы маркировать тех, кто пригоден к дальнейшей службе и тех, над кем стоит ещё поработать. Это самая настоящая ломка личности, её уничтожение. Сколько она вызывает неврозов, домашних скандалов, вызовов к директору. А сколько того, о чем Роскомнадзор не велел говорить? Уже не говорим о всякого рода разрушительных сектах, куда дети убегают, стараясь укрыться от этого страшного давления. И родители, семья – главные сообщники в этом убийстве. Убийстве личности. Вместо того, чтобы самим взяться за воспитание, они перекладывают эту ответственность на школу. Впрочем, иначе в нашем обществе и нельзя: каждый взрослый обязан как минимум 8 часов в день отрабатывать барщину, потом по нескольку часов тратить на то, чтобы добраться домой, купить что-то поесть, приготовить. В итоге времени не остается ни на себя, ни на близких. Школа в этом случае остается единственным легальным местом, чтобы занять и социализировать ребенка. Но эта социализация превращает очередное поколение в поколение рабов своей работы и своих забот. Круг замыкается.
Но, в любой школе есть особая страта, которая игнорирует эту систему. Они плюют на неё, ведут себя максимально вразрез с установленными правилами. Это, как правило, хулиганы. Обычно это дети из совсем неблагополучных семей, или чересчур благополучных. Но суть одна – их родителям либо плевать на них, либо личность ребенка намного сильнее личности тех, кто его пытается воспитывать. Может быть, эти люди действительно свободны? Может, нужно тянуться к ним, чтобы спасти себя от травмирующего воздействия школы? Отнюдь. Находясь в формальной конфронтации с системой, это сословие дополняет и укрепляет сложившийся порядок вещей. В противовес школе, которая воспроизводит государственную иерархию, хулиганы создают более примитивную, более хтоническую иерархию. Иерархию племени. Там есть вожди, есть их приближенные, есть рядовые бойцы, есть низшая каста, которая презираема всеми членами племени, но является его важной частью. С одной стороны для возвышения себя, за счет их унижения, с другой за счет того, что ради повышения статуса эти парии готовы на всё, самые безумные и отчаянные выходки. Эти субсистемы агрегируют в себя тех, кто не может социализироваться в классической иерархии, но недостаточно развиты как личность, чтобы уйти от иерархии вообще. Такие сообщества возникают и в других репрессивных системах. В тюрьме всегда есть прослойка так называемых блатных, в многих армиях мира существует неформальная дедовщина, в любом современном государстве всегда существует организованная преступность. Они не противостоят системе, они её дополняют, выполняют те функции, которые общество и государство стесняются делать своими руками.
Но есть в любом классе изгои, что вечно находятся меж двух огней. Между хулиганами и системой. Им тяжелее всего, они постоянно находятся под двойным давлением. И те и другие, тщательно стараются сломать человека. Система ломает из-за того, что человек недостаточно хорош для неё. Хулиганы ломают из-за того, что человек слишком проявляет себя. «Че, самый умный что ли?» — говорят они, унижая свою жертву. И действительно, многие ломаются. Потом, закончив школу, ещё долго бояться как-то проявить себя, открыть для себя истинное Я.
Таким образом, после 10-11 лет, причем лет важнейших, когда человек формируется как личность, на улицу стройными рядами выходят обезличенные обыватели, готовые и хорошо подогнанные под государство детали. Конечно, так было не всегда. Школа в нынешнем виде появилась в XIX столетии. Тогда, в пик индустриальной революции требовались люди нового типа, нового склада характера. Не ремесленники, а инженеры и рабочие. Узкие специалисты для великой механической утопии. Но XX век развеял все иллюзии насчет этого рукотворного рая. В тех же промышленных масштабах, что мы производили шестерни и супы в баночках, мы начали уничтожать людей. Бухенвальд, Треблинка, Освенцим, Майданек это по своей сути те же заводы, просто производящие не вещи, а смерть и страдание.
Потому, мы постепенно уходим от всего этого. Но школа, особенно в нашей стране пока остается оплотом обезличивания и механицизма. Остается бездушным конвейером по штамповке искалеченных личностей на нужды государства. Любая прогрессивная система обучения отвергает эти методы. Посмотрите хотя бы на систему Макаренко. Там нет места отчуждению и обезличиванию, нет места отрыву теории от практики, нет места подавлению личности. Фантаст Иван Ефремов в своем мире будущего многое позаимствовал из этой системы, а также из опыта античных школ. В его «Туманности» и «Часе быка» мы видим не современную ему и нам школу, а обучение, основанное на взаимном уважении учителя и ученика, отсутствие оценок и какого-либо насилия.
Потому, сложившаяся система образования заслуживает лишь того, чтобы навсегда уйти в прошлое. Потому, 1 сентября – не День Знаний. Это День Скорби. Скорби по множеству уничтоженных и искалеченных личностей. Помните об этом. Школа, церковь и тюрьма – это одинаково репрессивные аппараты, которым нет места в свободном обществе. И те, кто покинул эту юдоль скорби, не радуйтесь и не смейтесь над несчастными школьниками, ваше рабство только началось.
Лишние люди