из статьи А.Б. Асташова
Возник такой метод нанесения вреда своему здоровью с целью уклонения от военной службы, как специальное заражение себя венерическими болезнями. В «поисках» этих заболеваний военнослужащие ездили в крупные города (Полоцк, Двинск, Минск и прочие). Из этого, как указывал и.д. начальника штаба Северного фронта генерал М.Д. Бонч- Бруевич в феврале 1916 г., «можно заключить, что явление это носило стихийный характер и могло создать открытый торг как сифилисом, так и триппером… А последнее обстоятельство несет неисчислимый ущерб рядам действующих армий»
До войны военными медиками предполагались и ожидались определенные «национальные» виды членовредительства: у евреев и поляков – травмы барабанной перепонки, у грузин – грыжи, у евреев, грузин и поляков – парафиномы (введение под кожу парафина), у русских – «порубы» пальцев. Но с началом мировой войны произошла «интернационализация» членовредительства, его распространение на другие народы: среди мусульман распространились повреждения барабанной перепонки, изъязвления голени и парафиномы, у эстонцев – парафиномы и болезни, вызывавшие флегмоны.
Членовредители проявляли большую изобретательность, даже замысловатость в предъявлении «искусственных» болезней, что требовало серьезной медицинской экспертизы для их распознавания. По всей видимости, помогали им опытные, знающие членовредители, отслеживавшие малейшие изменения в «Расписании болезней», освобождавшем от воинской службы
Так, членовредители быстро отреагировали на ст. 54 «Расписания болезней». Согласно ей, от военной службы освобождались лица, у которых окажется отсутствие более 10-ти зубов в одной челюсти или 14-ти зубов в двух, причем зубы мудрости в счет не шли. В статье указывалось, что за отсутствие зуба считается зуб, испорченный кариозным процессом, а это давало возможность членовредителям имитировать кариес, а также играть на противоречиях внутри комиссии, когда одни ее члены признавали процесс кариозным, а другие – нет. Все это создавало почву для давления на комиссию или подкупа ее членов. Среди населения распространялись целые списки способов уклонения от военной службы путем членовредительства. Военная цензура не разрешала печатать такие списки, дабы пресечь распространение членовредительства как способа «бегства от войны».
Наступает минута, когда самым сильным оскорблением чувств верующих становятся… иконы. На секундочку заглянем в православную Византию VIII века. Гомер уже никого не волнует. Зато мы видим огромные костры из икон. Видим иконописцев, которым в наказание за их творчество отрубили пальцы или сварили руки в кипятке. 338 православных епископов на соборе 754 года (во Влахернской церкви) объявляют иконы самым страшным оскорблением религии и требуют их полного уничтожения. Православные толпы рыщут по всей Византии, выискивая повод оскорбиться посильнее. Они его легко находят, так как иконы есть в каждом доме. Тому, у кого в доме обнаруживают живописное изображение Иисуса Иосифовича или его мамы, эту икону разбивают об голову. После разбития крупные фрагменты некогда священных досок заколачивают в зад их владельцев. Или в глотку. Ставится на поток и глумление над образами. Поверх ликов на иконах рисуются свинособачьи или «иные демонские рыльца».
Давид Тер-Оганьян на самом деле знает их истинную цену, в отличие от иконопоклонников, которые видели в них лишь отображение и удовлетворялись тем, что поклонялись такому филигранному Богу.
338 православных епископов потирают лапки и еще усерднее зажигают верующие толпы, в красках расписывая нюансы той душевной боли, которую должна причинять истинно верующим иконопись. Но через несколько лет все меняется волшебным образом. 338 православных епископов, пошушукавшись, вновь берутся за дело — и по всей Византии начинается облава на тех, кто колол иконы и варил в кипятке руки живых иконописцев. В результате тех же самых православных, которых оскорблял факт существования икон, начинает оскорблять даже мысль об их сожжении или раскалывании. Начинается новый поиск виновных. Их находят без всякого труда и поят свинцовыми расплавами. Византийский пейзаж украшается трупами с выжженными ртами и внутренностями. Это — кощунники-иконоборцы. Теперь именно они вызывают ненависть христиан. Ровно такую же, как несколько лет назад вызывали иконописцы и иконостасы. 338 православных епископов светятся счастьем, а иконы вновь объявляются особо почитаемыми предметами. Наигравшись в иконоборчество, верующие устремляются на поиски новых поводов оскорбиться.
Александр Невзоров
Когда реальное больше не является тем, чем оно было, ностальгия присваивает себе все его смысловое содержание. Переизбыток мифов об истоках и знаках реального — переизбыток вторичной истины, вторичной объективности и аутентичности. Эскалация истинного, пережитого, воскрешение образного там, где исчезли объект и субстанция. Необузданное производство реального и референтного, аналогичное и превосходящее необузданность материального производства: так симуляция проявляется в фазе, которая непосредственно затрагивает нас — в виде стратегии реального, неореального и гиперреального, повсеместно дублируемой стратегией апотропии.
